главная
о
лаборатории
новости&обновления
публикации
архив/темы
архив/годы
поиск
альбом
|
|
|
|
| Системомыследеятельностная
схематизация Музей схем Московского методологического кружка Схема образования первого понятия системы |
|
назад к экспозиции |
| Музей
схем на PRISS-laboratory схема образования первого понятия системы |
| Альбом
Александра ЗИНЧЕНКО Базовые схемы и представления для методологической работы / структурно-системные представления / схема образования первого понятия системы (с.3) |
|
|
|
назад к экспозиции |
|
| комментарии |
| (1)
первое понятие системы Глоссарий Архива ММК |
| В рамках первого понятия системы сложный
объект представлен как система, если мы (1) выделили его из окружения, либо совсем оборвав его связи, либо же сохранив их в форме свойств-функций; (2) разделили на части, получив таким образом совокупность частей; |
(3) связали части между собой (превратив
их в элементы); (4) организовали связи в единую структуру; (5) вложили эту структуру в рамку объекта как целого. Этот способ системно-структурного представления не схватывает процессуальности – и это его основной недостаток. |
Когда это было зафиксировано, родилось
второе понятие системы – система
2. Оно полностью сохраняет содержание первого понятия, но относит его к структурному плану – одному лишь из планов второго понятия. |
| Источник: Архив Московского методологического кружка - http://www.mmk-documentum.ru/glossary/5 |
|
|
| (1)
Г.П.Щедровицкий
Автоматизация проектирования и задачи развития проектировочной деятельности. Приложение 1: Исходные представления и категориальные средства теории деятельности // Разработка и внедрение автоматизированных систем в проектировании (теория и методология). М., 1975. (Повторная публикация: Г.П.Щедровицкий. Избранные труды. М., 1995.)] |
| Когда сейчас характеризуют «систему» (будь
то содержание понятия или объект), то говорят обычно, что это сложное
единство, в котором могут быть выделены составные части – элементы, а
также схема связей или отношений между элементами – структура <...>. За этим определением мы как бы непосредственно видим объект, составленный из элементов и связей между ними; то, что мы видим, и есть онтологическая картина системного подхода. Но сама онтологическая картина, как мы уже говорили выше, снимает, «свертывает в себе» все те процедуры и способы оперирования, которые мы применяем к различным знаковым элементам научных предметов, воспроизводящих объекты в виде систем. |
И именно они должны быть раскрыты, если
мы хотим определить категории системного подхода. За онтологической картиной, представленной в приведенном выше определении, стоят по меньшей мере три группы процедур. Первая из них включает две процедуры: разложение объекта на части и объединение частей в целое. Обычно объединение производится с помощью дополнительно вводимых связей. Благодаря связям части, выступавшие после разложения в роли простых тел, становятся элементами. С определенной точки зрения объединение частей в целое выступает как обратная процедура по отношению к разложению целого на части; однако то, что получается в результате, не есть возвращение к исходному состоянию целого. |
Вторая группа процедур – измерение
эмпирически заданного объекта и фиксация его «сторон» или свойств в различных
по своему формальному строению характеристиках. После того, как объект разложен на части, к полученным «простым телам» тоже могут применяться процедуры измерения и таким образом мы будем получать, с одной стороны, характеристики исходного объекта, целого, а с другой стороны – характеристики его частей. Операцией, обратной измерению, будет восстановление объекта по его характеристике. |
|
|
| Третья группа процедур включает, во-первых,
погружение элементов и объединяющей их структуры как бы внутрь целого
и, во-вторых, обратную операцию «извлечения», «вынимания» элементов или
структуры из этого целого. Перечисленные группы процедур теснейшим образом связаны и взаимно дополняют друг друга. Объединение частей в единство с помощью связей преследует цель вернуться назад к исходному целому. Но само это возвращение может быть определено и оценено лишь с точки зрения характеристик, выявленных с помощью второй группы процедур. По сути дела, отождествление исходного целого и вновь созданной структурной целостности происходит по характеристикам свойств: свойства структурной целостности должны быть точно такими же, какими были характеристики исходного целого, - именно для этого мы производим объединение частей. |
Но этому отождествлению характеристик должно
соответствовать в другом слое предмета погружение структурной целостности
в исходное целое. Таким образом, объединение частей с помощью связей и
отождествление характеристик выступают как форма логического движения,
благодаря которому осуществляется погружение. Исключительно важным здесь является вопрос о значении связей и структуры. В принципе на этом этапе связи выступают в качестве дополнительных средств, привносимых извне именно для того, чтобы скрепить, связать, стянуть части, полученные при разложении. Их не было в исходном целом, когда мы расчленяли и разлагали его на части. Но так как совокупность частей не есть целое, мы вводим эти дополнительные составляющие, чтобы получить из совокупности частей некоторое единство. |
Вся эта работа очень напоминает склеивание разбитого зеркала: чтобы собрать его из осколков, мы вводим либо дополнительную основу и клей в качестве того, что соединит эти осколки в единство, либо же набор стерженьков, на которые насаживаем эти осколки. Ни клей, ни стерженьки не являются составляющими зеркала как такового, во всяком случае в исходном состоянии; но и в новом состоянии, несмотря на то что они уже стали частями зеркала, их существование не влияет и не должно влиять на работу самого зеркала. Обобщая этот простой пример, можно сказать, что связи, вводимые для объединения частей, имеют иной статус относительно целого, нежели сами эти части: они не определяют свойств целого; поэтому можно сказать, что относительно целого они существуют на другом уровне иерархии. |
|
|
| <…> Но связи и структура рассматривались
в качества внешних добавок, не влияющих на свойства и работу целого, только
на первых этапах системного анализа. В молекулярно-кинетической теории
вещества их стали учитывать фактически уже с Д.Бернулли, но долгое время
связи выступали там только в своем конкретном физическом воплощении, а
не по их обобщенной логической сущности. Поэтому действительный переворот
в трактовке отношения между связями элементов и свойствами целого произошел
лишь во второй половине ХIХ в., когда структурная химия показала, что
один и тот же набор элементов может давать несколько разных целостностей,
характеризующихся разными свойствами, и причина этого заложена в способах
связи этих элементов в целое, следовательно – в структуре. Структура наряду
с элементами стала тем, что определяет свойства целого. Но такой вывод создал массу специфических затруднений в исследовании и привел к многочисленным парадоксам. Одним из самых характерных среди них является парадокс «материальности ? нематериальности» связей и структуры. Пока элементы и связи располагались на разных уровнях иерархии предмета, вопрос о материальности связей просто не вставал; а как только связи оказались на одном уровне или даже в одной «плоскости» с элементами, так сразу же он приобрел первостепенное значение <...>. |
Большая группа парадоксов связана с проблемами эмпирического обоснования связей и структур. Если части получаются путем реального (или мыслимого реальным) разложения целого и благодаря этому, как можно предполагать, доступны эмпирическому анализу, то связи и структура, как мы уже говорили, привносятся извне и носят чисто конструктивный и гипотетико-дедуктивный характер. То, что их объявили определяющими свойства целого, не изменило их характера. Появилась лишь новая задача – объяснять свойства целого с помощью моделей структур, и появились соответствующие этой задаче процедуры. По сути дела, структура всегда была фикцией, которая вводилась для связи и объяснения внешне выявляемых свойств целого и зависимостей между ними. Поэтому структуры всегда подбирались так и такими, чтобы они могли объяснить уже выявленные свойства и зависимости свойств. Но что тогда могло подтвердить и обосновать истинность введенной исследователем структуры? В попытках ответить на этот вопрос логики перебрали массу вариантов решений, начиная от «наивного подтверждения» и кончая «эволюционистской фальсификацией» <…>. Общий результат был малоутешительным: оказалось, что всякое подтверждение носит весьма условный и временный характер, а смысл познания состоит в том, чтобы как можно быстрее опровергать все гипотетически вводимые структуры <…>. | Однако столь радикальный критицистский
вывод не мог, конечно, остановить онтологического конструирования объектов
из связей и структур. Те и другие стали, по сути дела, всеобщими строительными
элементами, из которых сейчас создаются картины самых разных объектов.
Кроме того, оказалось, что нужно еще ввести зависимости между связями,
образующие как бы действительность третьего уровня, лежащую над связями
и элементами; и именно эти зависимости характеризуют структуру как целое,
ибо они объединяют связи и собирают их в единство. Вместе с тем такая
конструкция внутреннего строения объекта дает совершенно новое представление
его как целостного образования <…>. Но самым главным возражением против этого способа представлять и анализировать системы были все же не эти затруднения и парадоксы, а то, что при таком подходе не решалась и не могла быть решена главная задача системного анализа – установление формальных соответствий между процессом в целостном объекте и процессами в его частях, соответствий, дающих возможность искать материальную реализацию для определенных процессов или же (обратная процедура) предсказывать процессы в целом, если известна материальная организация частей. |
| В тех группах процедур, которые мы описали
выше в качестве стоящих за принятыми и шире всего распространенными онтологическими
картинами систем и определениями их, совершенно отсутствовали выявление
и описание процессов. Отсутствуют они и во многих новейших подходах к
анализу систем <…>. Это не значит, что о процессах вообще не говорят. Нет, они всегда упоминаются – как «функционирование системы» (обратите внимание: не как «система функционирования», а так, будто «функционирование» есть атрибут системы, которая существует независимо от самого функционирования и может либо функционировать, либо не функционировать), как «способы функционирования», «динамика» системы и т.п., но затем подавляющее большинство исследователей сводит процессы либо к структурным, либо к параметрическим характеристикам <…>. |
Эти обстоятельства заставляют нас сделать
вывод, что современный системный подход, т.е. подход, соответствующий
современным инженерным и научным задачам, не может уже основываться только
на указанных выше процедурах измерения свойств, разложения объекта на
части и погружения частей внутрь целого, что ему, следовательно, недостаточно
той плоской онтологической картины, которая выражала эти процедуры, и
обслуживающих ее категорий элемента и структуры. Современный системный подход предполагает совсем иную процедурную базу (включающую движения по всем замещающим друг друга плоскостям научного предмета, в том числе по плоскостям конструирования и псевдогенетического развертывания системных моделей), а следовательно, также и иную онтологическую картину системы, в которой фиксируются иные стороны ее как предмета и объекта и в иных соотношениях. |
Соответственно этому будут другими основные
категории системного подхода и исследовательские проблемы, которые встанут
перед нами. Огромное влияние на онтологию и категории системного подхода, как мы уже не раз отмечали, оказывает проектирование технических и смешанных систем. Наверное, можно даже сказать, что именно оно задает основу в современных системных представлениях, во многом определяя развивающиеся сейчас естественнонаучные представления. |
|
|
|
|