главная о лаборатории новости&обновления публикации архив/темы архив/годы поиск альбом

	Виталий и ЕленаСААКОВ Социология и социотехника: свободные профессии в гуманитарных практиках постановка онтологических границ социальному дизайну(*)

	priss-laboratory / инструменты и модели:
	средовые разработки	смд-схематизация
	гуманитарные практики и технологии	оргдеятельностные игры и од-мероприятия
	семиотика и знакотехника	оснащение культурного предприятия
	проектные и поисковые разработки	территориальные стратегии
	образовательные проекты	организационное развитие
	инженерия образования	priss-технологии
	смд-эпистемология и эпистемотехника	управление развитием и ресурсами
	московский методологический кружок	региональные институты развития
	ск- и ст-системы

семинар "СОЦИОЛОГИЯ: ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ, ОБРАЗОВАНИЕ, КАРЬЕРА" Ульяновск, 1997

рис.0 © priss-laboratory, 1997

Мы постараемся в ограниченном объеме статьи по возможности изложить полноту задач социологии в ситуациях т.н. социальных "сдвижек"(1). Полнота данных задач имеет простой и ясный критерий - обозначение порядка внешнего мира (обозначение, ни на кого специально не ориентированное) и участие в обретении порядка мира внутреннего (адресное участие). Безусловно, жизненный путь, образование, практика, карьера являются таковыми порядками внешнего и внутреннего миров. Очевидно, что атрибутирование данного перечня социологу удваивает сформулированную для социологии задачу. Решение этой удвоенной задачи мы наметили в смысловом поле понятий "свободная профессия", "социальная и гуманитарная практики", "социология и социотехника", привлекая при этом инструменты семиотики (знакотехники) и эпистемологии. Надеемся, нам удастся воссоздать здесь подразумеваемую нами социальную интригу(2) и воссоздать так, чтобы она получила на этих страницах способ существования, не отсылающий к некой реальности, а самодостаточный в том смысле, что изображение (в самом узком и даже наивном смысле слова) социальной интриги явилось бы расположенным к полномасштабному социальному исследованию. Заголовок статьи и иллюстрирующий его рисунок-схема задают нужный нам масштаб и состав предметов исследования.

Масштаб регулирует степень различенности самих предметов, а также конкретизацию их деталей. Итак, перед нами картина социологии (см. рисунок), и для нас она тождественна картине социальных исследований. Именно в этой картине и на ее фоне мы намерены наметить решение задачи-интриги. Для этого мы произведем над каждым из трех понятий одну и ту же процедуру: формулировку тезиса, его графическое изображение, развертывание тезиса в соответствии с изображенной структурой. 1. Свободная профессия 1.1. Профессия "свободна" в той или иной форме и мере только по сопричастности и внутри системы город (или адекватно сложной). В контексте истории города-как-такового (городской культуры, цивилизации и традиции) к "свободным" профессиям по обыкновению относят занятия и промыслы, связанные: Во-первых, с искусством в различных его смыслах: в распространенном смысле - с театральным, изобразительным, пластическим... искусствами; в узком смысле - с индивидуализированным и персонализированным характером занятия, напр., парикмахерского, дипломатического, акушерского..; в специальном смысле - с искусством как техникой, напр., риторикой, политикой, музыкой, и с искусством как искусностью, напр., врачеванием/заговариванием, воспитанием/наущением, прогнозированием/прорицанием...).

Во-вторых, с особенностью городского промысла, как невозможностью проявления к данному промыслу жесткого организационного отношения (администрирования, руководства, принуждения...) либо в силу неустранимой аморфности подобного промысла, либо в связи с его постоянной изменчивостью (таковы художественные промыслы, педагогические, нищенские...). В-третьих, со спецификой воспроизводства нормативной формы "профессионализма" и способа его осуществления в системе город: неартикулированностью (имплицитностью) "профессиональной подготовки", неопределенностью границ компетентности, маргинальным положением в социальном пространстве. За примером придется обращаться к любым занятиям и промыслам, не обретшим в своей эволюции даже цеховой формы и, в соответствии со средневековой традицией, причисляемых к "свободным искусствам", безразлично - к высоким ли, низким ли. 1.2. На рис.1а и 1б профессия изображена в стилистике "места": место профессии (как местопребывание в специфических для нее контекстах) и профессия как место (место для вхождения в профессию, само местопребывание в ней и место выхода из профессии).

рис.1а © priss-laboratory, 1997

рис.1б © priss-laboratory, 1997

А в таблице (рис.1в) размечено поле социологического интереса к "свободе" профессии, помноженного на различные способы описания и изменения "свободы". В тезисе о свободной профессии присутствует модус "может быть" (возможного). В заданных тезисом историческом, культурном и традиционалистском контекстах имеются лишь условия-возможности(3) быть профессии свободной. Быть ей таковой или нет "на самом деле" - это уже вопрос как бы к самой профессии, а также внешняя оценка профессии, поощряющая ее свободу или убийственная для нее. Приведенные рисунки помогут поставить вопрос "лично" к профессии, а также ответить как бы от ее лица, таблица же позволит дать социологическую оценку (горизонтальные строки) различным вариациям "свободы" профессии (вертикальные столбцы). 1.3. Социальное признание "свободы" профессии может состояться в том случае, если будет достигнут т.н. общественный договор или, др.словами, установлена общая (в системе город) профессиональная диспозиция. А это значит, что: (а) повсеместно или локально (в подсистеме город) принимается особый статус профессии, в соответствии с которым профессия вступает в отношения со своим окружением как индивид и как индивид воспринимается окружением специфическим образом, напр., не принуждаема к тем или иным обязанностям, не несет тех или иных хозяйственных, экономических и иных повинностей (хотя это вовсе не означает обретения профессией "аристократических" привилегий),

(б) профессия должна самостоятельно произвести вовне такую атрибутику, которая, будучи переведенной на язык легитимизирующих инстанций, обеспечила бы легитимацию своей "свободы". Признания может оказаться недостаточно, если профессия не является актуально "свободной" за счет своих специализаций (внутренней профессиональной диспозиции). Специализации обеспечивают профессии: Специфическое вeдание "природных" (естественных) и "произведенных" (искусственных) запасов. Подобная осведомленность оборачивается для профессии кругом клиентов, оказывающих профессии необходимый объем доверия, в т.ч. в форме различных кредитов. Доверие вынужденное, поскольку это вeдание запасов не отчуждаемо от профессии как знание и постольку не может аналогичным образом служить другим профессиям или любому другому сообществу, Особый способ распоряжения безличными ресурсами, на которые не распространяется "отношение собственности" и которые поэтому являются как бы общечеловеческими ресурсами, но, тем не менее, в отсутствии специального способа распоряжения не могут быть общедоступными; Произвольное разоформление структуры запасов (формы их "упаковки", технологии "транспортировки") для целевых вкладов в текущую или историческую конъюнктуру. Актуализация "свободы" обязывает профессию к особой этике - самостоятельности выбора условий произведения (или определения источника) и распределения (или назначения адресата) различных благ и ценностей.

Приобщение к этической "свободе" приводит профессию, в свою очередь, к психологическому ощущению свободы. Последнее закрепляется как институт самоназначения величины вознаграждения и его независимости от "законодательных" финансовых институтов. И, в конце концов, профессия обретает экономическую "свободу" в своих предприятиях и промыслах, дистанцирующих ее, напр., от технологических тенденций и социальных мероприятий индустриализации. Профессия находит силы отстоять себя от массовизации, избежать депрофессионализации из-за концентрации технических и иных средств в какой-либо подсистеме города, обезличивания в городских кооперациях и изоляции от мира в специализации, навязываемой системой город. В рис.1в мы достаточно вольно обошлись с термином свобода, обозначив им и т.н. негативную свободу (что не отменяет высказанных в тезисе позитивных суждений, разве что возводит профессию в "свободу свобод", равнозначную отсутствию какой бы то ни было свободы), и вакансии для профессии в "больших" культурно-исторических процессах, и ее ротацию в традиционных профессиональных укладах. Мы также включили в этот термин свободу "внутреннюю", как известное техническое определение степени свободы и ее ограничение характером внутренних сочленений. В результате подобной интерпретации свободы складывается исследовательское поле (и множество исследовательских моделей).

рис.1в © priss-laboratory, 1997

Нам важно было приблизиться к нему вплотную, сделать его воспринимаемым социологическим взглядом. Если эта цель достигнута, то мы переходим к следующему понятию. 2. Социальная и гуманитарная практики 2.1. Разотождествление социальной практики (как референта социальной теории) на практики социальную и гуманитарную тотчас ставит нас перед фактом напряженности их взаимоотношений. Факт двусмысленен (см. выше картину социальных исследований), ибо один раз гуманитарная практика является неким включением в теле практики социальной, другой раз обе практики являются никак не связанными культурно-историческими образованиями. При одном рассмотрении гуманитарная практика видится лакуной в практике социальной, ее "нарывом", в другом ракурсе обе практики не имеют даже соприкасающихся границ, не говоря уже о неком общем для них "субстрате" (напр., человеке). Тезис в следующем: гуманитарная практика ни в коей мере не является частью практики социальной, феноменальная и эмпирическая включенность первой во вторую может быть только негативной. Т.о., две практики - два мира. Мир социального выступает по отношению к гуманитарному "враждебным" миром ограничений, а мир гуманитарного не считается с "чужыми" границами, являясь по отношению к миру социального внутренним и внешним диссидентом или, в лучшем случае, визионером. Два мира - два порядка. Один из них предзадан, освящен и постольку воспроизводим всем многообразием социальных институтов. Действительно, мир социального - это мир человека как вида, социального индивида.

Другой же мир требует для себя постоянного усилия собственного воссоздания, усилия отдельного, частного и поэтому индивидуализирующего и персонифицирующего. "Персональные" миры как реальности предполагают определенных свидетельств, напр., в виде литературных текстов или состоявшихся судеб. Иллюстрацией порядка/практики мира социального служат "коллективизм-индивидуализм", "индивидуализация-остракизм", "большинство-меньшинство", "конфликт-консенсунс"... Гуманитарный порядок иллюстрируется "практикованием судьбы"(4). 2.2. Рис.2 словесно может быть подан так: три его фрагмента символизируют в целом "состоятельность" (в чем-либо). Первый фрагмент (слева направо) - это "стояние" воспринимаемое из окружения как устойчивость с т.зр. социального порядка. Второй фрагмент - это "от-стояние", отступничество в глазах хранителей социального порядка, аксиологическое противостояние, уже свободное от порядка социального и еще свободное к "новым" приобретениям, что символизировано третьим фрагментом рисунка. Данная экзистентность и есть "практикование судьбы", что для нас в данном случае равносильно термину "гуманитарная практика". Итак, гуманитарная практика предполагает применимость к себе трех, как минимум, порядков. Они взаимно гетероархированны, гетерохронны и гетерогенны. Их определенная констелляция (напр., в иерархической форме) по большому счету есть дело случая - это должно случиться как факт судьбы, и случай здесь единственно возможный модус.

2.3. Согласно тезису и рис.2 произвольные оценочные суждения обеих практик недопустимы. Физическое уничтожение "гуманитариев" Древней Поднебесной и их "гуманитарных" продуктов (или приведение того и другого к определенной количественной норме) есть типичный факт социальной истории Китая. Его оценка всегда культурно субъективна. Если мы относим подобный факт к разряду практик, то (вслед за Платоном) произносим слово "практика" как оценочное, более того, прибегаем к предельно позитивной оценке. Любая, в т.ч. социальная, практика как практика позитивна: позитивна внутренне, что может и не означать того же самого для отстраненного наблюдателя. Различая гуманитарную и социальную практики (др.словами, не закрывая глаза на неустранимую неоднородность мира и придерживаясь беспристрастности в его описании), мы получаем как бы два изображения - "позитив" и "негатив". И хотя отношение "позитив/негатив" функционально, мы акцентируем внимание на "позитиве" именно гуманитарной практики. Но не из соображений идеологической конъюнктуры, а следуя всего лишь тезису о свободной профессии. Профессионализация гуманитарной практики - технологизированное практикование судьбы - не укладывается в известные артикулированные порядки. Здесь "порядок" и "артикуляция" представляют собой теоретико-методологическую проблему социологии и проблему публичной выразимости частной экзистенции. Поэтому мы далеки от намерения иллюстрировать гуманитарную практику так, как будто бы располагаем ее типологий (или идеальным типом). Дай бог, иметь хотя бы коллаж.

рис.2 © priss-laboratory, 1997

И в этом смысле мы выберем лишь наугад из возможного многообразия: практики, строящиеся вокруг "символа", опирающиеся на "законы" среды и "возрастные" практики. Каждая из них предполагает порядок, отличный от порядка социальной практики, изначально нормированной, определенно ориентированной и разграниченной. И даже то, что мы внесли их списком есть уже "насилие" над порядком гуманитарных практик. Чтобы как-то его (насилие) компенсировать, выразим здесь гуманитарные практики в форме вопросов, более того, неустранимого индивидуального и надындивидуального вопрошания: в чем драматизм жизненной ситуации? какого рода инвестиций она востребует? и во что - в сознание, в жизненный уклад? какова расплата, если инвестиции оправдались сменой жизненной стратегии? Ситуации подобного вопрошания нуждаются в непроблематизируемом (временно) смысле. Констатируя особый тон и коллизию современных жизненных драм, приходится констатировать и особую социальную динамику: вытеснение "природного сознания" (взращенного натурфилософией и наукой); отстранение "технического сознания" (под давлением агрессивных экологических кампаний); невосполнимую жажду "иллюзорных сознаний" (производимых информационными технологиями и mass-media)... Практики, способные оестествить в себе подобную социальную динамику - это не типичные профессиональные практики, а скорее семиотические эксперименты с вещными и знаково-символическими мирами. Именно так следует воспринимать рамку рис.2 - как этико-социологическую рамку, в которой только и может восприниматься гуманитарная практика.

Для ее восприятия прежде необходимо мысленно расслоить все поле рисунка: самый нижний слой будет чьим-то "практикованием судьбы", видимым даже отстраненному наблюдателю (через свои горизонты жизненного мира). Здесь властвует смена жизненных стратегий (как "уход" и "возвращение"). Верхние слои в своей перспективе могут вообще теряться из виду. Но чтобы их не потерять вовсе, мы ограничимся тремя, задающими минимальный порядок "от-стояния". В соответствии с культурной традицией в первом (нижнем) слое предпринимается "духовное опытничество", как правило, с жизненными сценариями. Духовный опыт может служить либо возвращению к социальному порядку с приобретенным "со-стоянием" (сценарным в данном случае), либо дальнейшему "от-стоянию" от исходных и предстоящих осознаний воспринимаемых и воображаемых порядков. Здесь практикуется экстернализация содержаний сознания (о-сознание) в виде "судебных практик" и "духовных опытов". Путь "от-стояния" приводит собственно к практике символизации. В создаваемых вещах и представлениях символизируется исключительно "сакральное". Здесь и только здесь может решиться вопрос с персональными инвестициями, обеспечивающими в слое практикования судьбы безусловную смену жизненных стратегий. Др.словами, смену негативной экзистенции (индивидуальной и надындивидуальной деструкции) позитивным самоопределением (индивидуальной и надындивидуальной конструкцией).

3. Социология и социотехника 3.1. В картине социальных исследований область Практики как бы зажата между областями Логии и Техники. Техника по определению нейтральна в оценках практики и не несет ответственности за свои практические акции. Деструктурирующей или конструирующей являются не техника, а инструментарий (сравни: резак и клей, дробильная машина и пресс-форма, анализ и синтез, трансформация и организация...). Почти то же самое можно сказать и о знании. Оценить положение дел как практику -социальную, гуманитарную - возможно в единственном случае: при обращении к специальным конструирующим инструментам. Это может прочитываться как тезис. Итак, практика имеет место быть постольку, поскольку имеет, с одной стороны, специальное техническое оснащение и, с другой стороны, описание в той или иной логике. В отсутствии социологического описания бессмысленна даже констатация одноименной или любой иной практики, в отсутствии социотехнического оснащения практике просто не быть (если только не возможен иной порядок оснащения, кроме технического). Социотехника в картине социальных исследований является техническим оснащением гуманитарной практики благодаря отобранному ею инструменту: антропотехнике, культуротехнике, знакотехнике и герметехнике(5). Как явствует из раздела 2 (Социальная и гуманитарная практики), а также из своего имени, первый в этом перечне инструмент - антропотехника - нацелен как бы на материю материй, а именно - на исходный материал для материала человечества (человеческий постав). Это основной инструмент возрастной практики.

рис.3 © priss-laboratory, 1997

Как и с какой целью будет практиковаться возраст? как физический или как культурный? Вопрос осмысленен только в рамке антропотехники. В противоположность ей герметехника целит в "самое" нематериальное в человеке - в символ. В этой технической рамке решается, напр., вопрос соотношения и предпочтения "организма" и "характера". А по-другому фундаментальный вопрос свободы: от происхождения/предназначения, наследственности/предрасположенности, нормы/дисфункции. Герметехника - основной инструмент символической практики. Два других инструмента - культуротехника и знакотехника - в этом смысле (символического или материального назначения) амбивалентны. Но если уж говорить о различии, то культуротехника больше принадлежит возрастной практике (антропопрактике, если шире), а знакотехника - символической (практике "сверхсознания", если в расширительном смысле). 3.2. Согласно рис.3 "сдвижка" социальной ситуации выделяется нами по признаку смещения типа взаимоотношения социальной и гуманитарной практик: от включенности второй в первую к их независимости и несоотносимости. Та и другая практики в своем смещении обращаются к техническому инструменту (действенному и рабочему в подобных ситуациях) и к теориям (способным к отображению происходящего). Понятно, что это не "простые" инструменты и "избранные" теории, профессионально используемые в социально стабильных ситуациях или в русле традиции. Нижняя круглая стрелка (от положения-1 к положению-2) обозначает один такт смещения, обеспечиваемый привлекаемым инструментарием. В теоретической действительности - в социологии - данное обеспечение и его последствия описываются как социотехника.

Описание может быть закреплено в той или иной выразительной объективизирующей форме, а в рамках т.н. экранной культуры использовано для культивирования или коллекционирования "массового" или "индивидуального" сознаний. Этим приемом социальная практика берет свой реванш и как бы возвращает гуманитарную практику в собственное лоно. Данным тактом (две верхние полустрелки) завершается цикл социальной сдвижки. 3.3. В этом пункте мы просто обязаны сказать то, что держали до сих пор как бы в секрете. Единственно возможным порядком (если здесь вообще возможно говорить о порядке) гуманитарной практики по нашему глубокому убеждению является схема (онтологическая и организационная). Быть убежденными в этом нам позволяет понимание ее - схемы - функции (если, конечно, не довольствоваться расхожими представлениями о плоском схематизме, схеме как механическом алгоритме и т.п.): схема является методом в отсутствии каких-либо методик, схема служит план-картой вне каких-либо пространственных ориентиров, схема принимается как протез сознания, растерявшего свой смысл, схема выступает онтологией мира, утратившего свои представленности, схема выносится как программа действий, восстанавливающая (личное) знание, (позитивные) цели, (конструктивные) способности... и так далее и вплоть до обретения гуманитарного порядка(6).

Нам хотелось бы, чтобы в рис.3 привиделась схема гуманитарной практики, возможной к бытию благодаря социологии культуры (если речь вести о схеме практики) и состоятельной к бытию (если речь вести о социологической культуре вообще). Гуманитарная практика строится и осваивается т.н. дисфункционалом. Не важно по какому признаку/основанию: анатомическому, психическому, культурному, профессиональному... Жизненный путь - это всегда драма дисфункционала, для нормального социального индивида "жизненный путь" лишь запредельная категория. Образование - это также драма дисфункционала, нормальный социальный индивид всегда включен в системы подготовки кадров, освобождающие его от жизненного сценирования и т.п. гуманитарных (антропотехнических) акций. Карьера - тем более драма дисфункционала, ибо нормальный социальный индивид измеряет себя просто-напросто приращением трудового стажа. Усиливая подобный драматизм, представим, что дисфункционал есть дисфункционал прирожденный - "унаследовавший" такие анатомические дефекты, которые в порядке социальной практики ответственны за сознательность индивида, т.е. за формирование и проявление индивидуального сознания. Далеко за примерами ходить не надо: почти в каждом городе есть интернаты-резервации. Есть интернаты для слепых детей, есть для глухих, есть для детей с различными психическими задержками, есть, есть. есть... Их жизненный путь, образование, карьера - это акты прошлых и еще не написанных драм. Это трагедии в отсутствии гуманитарных практик. Триада "образование-практика-карьера" будет выглядеть предельно ясной для любого социального индивида только в том случае, если он увидел в ней дисфункционала, практикующего свою судьбу.

(*) - Статья подготовлена по материалам семинара "Социология: образование, практика, карьера", организованного Ульяновским госуниверситетом (Научно-исследовательский центр РЕГИОН) и Фондом Сороса.   (1) - В этот термин мы вкладываем самый широкий смысл: подвижности норм, деформации идеалов, смещения ориентиров, размывания границ...   (2) - Ее завязка основывается на удвоении задачи.   (3) - Заданная констелляцией форм и способов профессиональных занятий, а равно различиями в профессиональных этических уложениях и кодексах, в текущей и исторической конъюнктуре.   (4) - Судьбы (мн.ч.) - все равно одна судьба, разделенная несколькими и по-своему.   (5) - Здесь различаются не "техника- практика", а "техника - логия", как инструментализм и созерцательность, причастность и отстраненность (дистанцированность).   (6) - Мы исходам из основного тезиса Московского методологического кружка о схеме и схематизации как содержании и процессе мышления.

© Виталий Сааков,  PRISS-laboratory, 29 октября 1997, Ульяновск     оставить сообщение для PRISS-laboratory

© PRISS-design 2004 социокультурные и социотехнические системы priss-методология priss-семиотика priss-эпистемология культурные ландшафты priss-оргуправление priss-мультиинженерия priss-консалтинг priss-дизайн priss-образование&подготовка главная о лаборатории новости&обновления публикации архив/темы архив/годы поиск альбом