главная о лаборатории новости&обновления публикации архив/темы архив/годы поиск альбом

	Виталий СААКОВ Схематизация сознания и мышления средовое и топическое измерение социальной реальности: сознание как механизм воспринятия культуры / фрагмент 4.2

схематизация в московском методологическом кружке средовые разработки и исследование среды методологические принципы и базовые схемы

вернуться в разделш	схематизация сознания и мышления: топические и средовые универсалии

фрагмент 4.2

средовое и топическое измерение социальной реальности: сознание как механизм воспринятия культуры

	Незаконченные лекции лекции 4-6
	(4) схема знания (5) метафизика среды и топики (6) средовая и топическая метафизика (онтология) города

лекция 4

Схема знания

	(......................................) (.......................................................) (................................................)

4.1. (...) 4.1.1. Итак, исходная схема знания изображается следующим образом - рис.1. Прежде, чем проинтерпретировать схему, отметим, что мастерской и хранилищем знаковых форм является культура. Так мы должны представить этот факт – как факт собирательный. И не выдумывать, что кто-то конкретный в конкретное время и в конкретном месте производит и хранит знаковые формы. Подобное может происходить только с "вещами". Рис.1 © priss, 2000.09 Производство и хранение культурой знаковых форм (верхняя часть рисунка) только и обеспечивает вещным и символическим мирам определенную упорядоченность, что позволяет им быть собственно мирами (на рисунке обозначены местом "объективного содержания").

Эта упорядоченность как раз и достигается через и посредством определенного устройства Сознания [__]. А его устройство упорядочено и структурировано схемой знания. Данный факт принадлежит действительности культуротехники. Тотем или табу могут рассматриваться в качестве антропотехнического факта, интерпретируемого в схеме знания как вполне определенное противопоставление объективного содержания и знаковой формы. Для "современного" человека "табуирование" обеспечивают моральное и этическое знание по аналогичной схеме противопоставления. А если всему этому придать социотехническую окраску, то всякий социальный индивид и любое сообщество могут характеризоваться посредством схемы знания – она выступает социальным регулятором, предписывая и контролируя типы отношений к миру. 4.1.2. Теперь вернемся к п.3.3.3 - к плану работ Сознания. - Техника оценки ситуации "снимается" со схемы знания: есть оценочная шкала в виде знаковой формы и есть то, к чему оценочная шкала прикладывается – ситуация в виде объективного содержания. - Обращение к составу наличных приемов отношения к миру или их проектирование предполагает понимание "природы" знаковой формы, ее множественности и детерминируемости ею "реальных" вещей и отношений между ними. Так, проектирование и сами проекты представляют собой работы со знаковыми формами и сами знаковые формы и ничего более.

- Чтобы осуществить прием, необходимы техники, во-первых, оперирования со знаковой формой и, во-вторых, - (...) 4.1.3. Отобразим более детально техническую сторону данного плана на схеме знания. А. Чтобы оценить ситуацию, мало иметь готовую оценочную шкалу. Кроме прикладывания "линейки" к "вещи" необходима определенная манипуляция с самой вещью (см.рис.1а). Необходимо это для того, чтобы удостовериться в самой "вещи": что она действительно существует; что она есть именно то, за что она себя выдает, и за что мы ее принимаем; что, в конце концов, ее следует действительно взвешивать, например, а не устанавливать линейные размеры. Это все значит, что к "вещи" прикладываются определенные процедуры, что с ней необходимо предварительное оперирование (значки рядом со знаком объект или "объективное содержание"). Б. Лишь после этого имеет смысл обращаться к знаковой форме. На рис.1б обращение символизировано полустрелкой вверх. Это символ нашего намерения и решения о готовности заместить (в мысли) исходную вещь знаком. Последний может заимствоваться из запасников культуры (если наш опыт оценки не уникален, а лишь воспроизведение былых оценок былых ситуаций), а может быть специально создан. В. Итак, мы теперь находимся как бы вне ситуации, во внешней к ней позиции. Следовательно, мы уже не можем предпринимать непосредственные, актуальные действия.

Рис.1а,б,в,г © priss, 2000.09

Рис.2 © priss, 2000.09

Рис.3 © priss, 2000.09

Нам остается только мыслить ситуацию. А это ни что иное, как представлять ее в виде некоторой знаковой формы или просто в качестве знака (рис.1в). Адекватность мысленного представления о ситуации самой ситуации (эмпирически существующей) с этих пор есть критерий результативности (истинности) нашей мыслительной работы. Г. Вполне возможно, что рано или поздно нас в этом одолеет сомнение. Тогда наступает пора проверки наших мыслительных представлений на состоятельность и содержательность (рис.1г). 4.1.4. Теперь возможно дать интерпретацию схемы знания как формы и структуры Сознания. Но прежде необходимо принять ряд положений, позволяющих это сделать без ущерба для сути дела. Таковыми положениями во-первых, будут понятия "работа", "внешнее/внутреннее", "граница" и, во-вторых, собранные в простом изображении. На рис.2 "внешнее" и "внутреннее" заданы посредством "границы", а "работа" – как ее преодоление. Действительно, чтобы вести речь о работе, всегда (или по крайней мере всегда) приводить в качестве ее описания преодоление того или иного ограничения. Если такового нет, то говорят о бессмысленной работе, если таковое непреодолимо, то подразумевается "сизифов труд". Все остальные характеристики работы сейчас не существенны.

Тогда нам остается поставить в соответствие друг другу два изображения – рис.1 и рис.2 – и связать их в одном изображении, а именно, в изображении Сознания (рис.3). С точки зрения правого изображения: логика организации – это логика о-значения (полустрелка от знака к объекту), как бы заблаговременного знания о предстоящем (в т.ч. пред-рассудок, пред-взятость, пред-положение, пред-убеждение, но также и заблуждение). Логика самоорганизации – это логика на-значения (полустрелка от объекта к знаку), другими словами, как бы строительство знания (в том числе, мифа, идеологии, утопии, прожекта...). Поэтому не столько знания, сколько знака и значения. И если знание принадлежит по большей части логике, то знак и значение зачастую являются каналами психологической контрабанды. И организация работ, и их самоорганизация необходимы лишь постольку, поскольку необходимо связать в некоторое единство вещь (объект) и знак, т.е. необходимо иметь собственно знание. Другими словами, иметь такую схему, в которой есть место для существующего (в отличии, например, от вымышленного).

4.1.5. Переместим фокус внимания на левое изображение. Напомню, что в соответствии с ним, направленность работ "извне" может пониматься как организация, как накладывание формы на материал, а направленность "вовне" как самоорганизация – как бы отсутствие изначальной формы. Все это можно также понимать в том смысле, что в работе всегда представлены две интенции: одна – на вскрытие границ слой за слоем, обнаружение за ними неких свойств, принятие ограничений в раскрываемом ("извне"), другая – задание требований всему предстоящему ("вовне"). Переместим внимание на правое изображение. Это перемещение (как фактическое) свидетельствует о превращении в схеме знания выделенных интенциональных отношений ("извне", "вовне") в функционирующие связи между местами в пространстве работ, например, между временными интервалами, географическими местами, между различными операциями и т.п. Для логики работ это означает в первую очередь внесение определенности в следующую ситуацию. Таковая может быть помыслена двумя типами: - А. Фиксированная вещь и переменный знак и - Б. Фиксированный знак и переменная вещь. Ситуация типа А предполагает две рабочих операции по установлению определенности знака, ситуация типа Б – определенности вещи, соответственно.

И все это за счет придания процедурам означения или назначения свойства, качества, атрибута функционирования – как бы работающего механизма. Но это не происходит автоматически, лишь благодаря перемещению нашего внимания с правого изображения, акцентирующего понимание, на левое, акцентирующего логику. Требуется усилие, а именно усилие по переключению внимания, усилие, достаточное для того, чтобы "войти" в схему знания. И "войти" с тем, чтобы организовать внимание сообразно ей. Здесь требуется уточнение. От вещи внимание должно направиться к знаку и зафиксироваться на нем, а будучи зафиксированным на знаке, направиться к вещи для фиксации уже на ней. Такое вот скользяще-фиксированное внимание. 4.2. Ситуация А 4.2.1. Начнем с ситуации-А – с фиксированной (определенной) вещи и неопределенного (нефиксированного) знака. В самом общем виде (рис.4.1-А) этот тип ситуации указывает на следующие обстоятельства: - множественность интерпретаций и трактовок одной и той же вещи, а также явления, события и пр.; - вероятностный характер явления, а также вещи, события, факта..; - неоднозначность и многозначность вещи, имеющей как бы несколько ипостасей; - не устоявшееся значение; многосмысленность...(6)

Приведу пример. Такие вещи, как пол или возраст постоянно подпадают под ситуацию типа А. Есть возраст физический, есть культурный, существуют, как минимум, два способа измерения того же физического возраста – с момента зачатия и с момента рождения. Так что если не известны паспортные данные, то о возрасте можно только догадываться. 4.2.2. Итак, в ситуации-А нам необходимо проделать работу назначения. Коротко, назначить знак. В противном случае его нельзя будет "оторвать" от вещи. Подобная ситуация не безобидна. Невозможность "отрыва" знака от вещи есть, практически, то же самое, что и отсутствие знака вообще. Нельзя писать книгу о "чем-либо вообще", в этом случае придется воспроизводить каким-либо демонстративным образом то событие, к которому нас питает определенный интерес. Воспроизводить, например, в виде театрализованной постановки. Но и это не спасет, т.к. театр и сцена полны условностями, а значит и "оторванными" от вещей знаками. Тогда остается одно – постановка на месте события, а в саму постановку придется вписать как можно больше реальных и, главное, до боли знакомых вещей, не отсылающих к знакам. 4.2.3. Выполнение назначения дает выигрыш в одном и проигрыш в другом. Но чтобы оценивать результаты назначения, мы должны всей ситуации-А назначить некоторый условный знак (рис.4.2-А).

Только в этом случае у нас может появиться и появляется вполне определенный знак некоторого класса вещей. Именно в этом состоит роль знака 2-го уровня. Выигрыш здесь – фиксированный знак 1-го уровня, проигрыш – вместо конкретной вещи получаем абстракцию или, что то же самое, только место для вещи. Выигрыш – знак 1-го уровня уже может быть пущен в обращение, проигрыш – но в границах и пределах, накладываемым знаком 2-го уровня. Пример. Акции закрытого акционерного общества имеют хождение только в кругу его акционеров. В этом условность этих акций именно как акций. Условием выступает само акционерное общество. Единственно фиксированным здесь являются собственно акции, все остальное переменным. Так, ценность акций (указание на сумму акционированных вещей) зависит от ряда положений: устава общества, величины уставного капитала и т.п. – весьма переменчивых обстоятельств. Но, тем не менее, вместо направленности внимания (от вещи к месту знака) мы теперь имеем соответствие между определенным знаком 1-го уровня и местом для вещи. И все это благодаря обращению внимания на переменный знак 2-го уровня. 4.2.4. Соответствие – это еще не функционирующая связь, но это уже и не так мало. Главное здесь в том, мы приобретаем саму возможность и саму способность к описанию, т.е. возможность и способность использования вполне определенных знаков.

Рис.4.1А © priss, 2000.09

Рис.4.2А © priss, 2000.09

Рис.4.3А © priss, 2000.09

Но сохраняющийся, тем не менее, недостаток в том, что описание есть результат апелляции к переменному метазнаку. Фигуры речи, озвучивающие подобные ситуации могут выглядеть так: "давайте условимся под знаком А подразумевать вещи класса А". Форма и цена подобной сделки и есть собственно метазнак. Дело, стало быть, за внесением еще большей определенности. Соответствие между знаком и вещью (объектом) должно смениться их функционирующей связью. Тогда может отпасть необходимость сделки о соответствии. Это крайне важное обстоятельство, т.к. работы в условиях перманентных сделок явно проблематичны. Приходится непрерывно следить за их условиями, вместо того, чтобы концентрироваться на самих работах. Тогда необходимо сделать определенными, фиксированными условия работ. Но это обеспечивается в свою очередь за счет назначения метаусловий. 4.2.5. Очередное назначение процедурно выглядит следующим образом. Рабочие условия ситуации-А, а именно сформулированное условие о подразумевании за знаком А вещей класса А, дабы получить большую определенность, апеллирует к условиям высшего порядка (рис.4.3-А). В результате изначальные условия получают определенность: фиксацию знака 2-го уровня, установленное соответствие между ним и исходной ситуацией (разнонаправленные стрелки на рисунке), функционирующую связь между фиксированной вещью и местом для знака 1-го уровня (знак как бы равенства). В обращение теперь запускается знак 2-го уровня.

Он определенен и фиксирован. Ему в соответствие поставлена модифицированная ситуация-А – связь вполне определенных вещей с некоторым классом знаков. Пример. Ископаемый ресурс, пусть нефть, имеет некоторую ценность (переменное значение). Эта ценность может быть переведена в определенное денежное выражение (знак второго уровня), если "...". И тут следует очередное назначение (переменный знак 3-го уровня). Мне на этом примере представляется, что этот шаг мог бы быть для ситуации типа А завершающим и не порождать дурной перспективы в восхождении к все более высоким метазнакам. Объяснение может быть найдено в том, что мы вновь имеем дело с конкретной вещью. Более того, мы впредь освобождены от процедуры назначений в каждом конкретном случае. Действительно, ведь мы обрели функционирующую связь между конкретной вещью (этой, другой, любой) и классом знаков. В нашем примере: нефть – это стратегическое сырье, это "черное золото", это продукт природных процессов, это статья в госбюджете и пр. Множественность значений не подразумевает здесь неопределенности, ибо каждая из связок вполне определенна, и потому каждое из значений (знаков) допускает операции с местом для вещи благодаря наличию только знака. Более того, мы имеем знак 2-го уровня, с помощью которого происходит управление функционирующей связью. Так, если нефть – это стратегическое сырье для стран Ближнего Востока, то для всей последующей мыслительной работы предоставлен некоторый класс знаков, привлекаемый знаком "Ближний Восток".

Именно этот знак становится фиксированным при процедуре назначения знака 3-го уровня. Например, – это "стратегическое сырье для стран Ближнего Востока в планировании своего будущего". 4.2. Ситуация B 4.2.1. Теперь обратимся к ситуации типа В – переменной вещи и фиксированному знаку (рис.4.1-В). С точки зрения правого изображения (рис.3) здесь мы имеем дело с о-значением: с направленностью работ "извне". В противоположность раздвиганию границ, их преодоления или, по другому, их установления в работах назначения, работы означения принимают характер ограничений, ведут им учет. Разумеется с определенным преобразованием ограничений, иначе, как уже отмечалось, это будут вовсе не работы. Итак, в ситуации-В необходимо конкретизировать вещь. Другими словами, установить соответствие между, с одной стороны, определенной фиксированной вещью (из их некоторого класса, на который указывает фиксированный знак) и местом для знака. Это обеспечивается процедурой означения всей модифицированной ситуации-В. Она означается знаком 2-го уровня. Пример. В исходной ситуации-В в качестве фиксированного знака мы имеем, допустим, определенную возрастную характеристику индивида – "стаж работы в данной области N лет". Спрашивается, какая вещь здесь означена? Или по-другому, на кого или на что указывает данный знак: на трудовую книжку? на фактический опыт работы? на постоянство отношения к некой проблеме?

Рис.4.1В © priss, 2000.09

Рис.4.2В © priss, 2000.09

Рис.4.3В © priss, 2000.09

Указывает ли знак на возможность конвертации интенсивных, но кратковременных работ в требуемый срок службы? Подразумевает ли знак принадлежность к референтной группе, т.е. косвенное отношение к той самой области работ? Все эти вопросы (или их часть) и должен снять (или в какой-то мере) разрешить метазнак. Он призван внести ясность в первоначальные ограничения, переопределить границы и т.п. с тем, чтобы "буква" исходного знака ситуации-В превратилась в ее "дух", чтобы фиксированное значение, в прокрустово ложе которого с великим трудом укладываются реалии жизни, трансформировалось в смысл. 4.2.2. Вообще, и для ситуации-А и для ситуации-В процедура первого шага по установлению соответствия есть работа осмысления. Это работы по приданию смысла той ситуации, которая испытывает в нем дефицит. Ибо управлять, по большому счету, можно только процессом или работой осмысления. И также для обеих ситуаций процедура второго шага заключается в придании процессу осмысления "твердого" основания – функционирующей связи. В противном случае – в отсутствии таковой связи – осмысление лишится всяческих ограничений. А, еще раз напоминаю, ограничение для всякой работы есть ее ресурс, питательная среда. Не важно, касается ли это снятия/преодоления границ или их преодоления/установления.

4.2.3. Вернемся к схемам. Не смотря на то, что у нас теперь имеется семантическое (смысловое) соответствие между конкретной вещью и переменным знаком, регулируемое знаком 2-го уровня (рис.4.2-В), нам все же необходима определенность исходной ситуации. Такая, как она выступает на рисунке – с фиксированным знаком и переменной вещью. Для внесения определенности именно в исходную ситуацию, необходима еще одна процедура означения – ситуации, которая уже означена знаком 2-го уровня. Метазнак 3-го уровня (рис.4.3-В) трансформирует смысловое соответствие между объектом и знаком 1-го уровня в функционирующую логико-семиотическую связь. Это, конечно же, приобретение, но как это не досадно, возобладание логики сопровождается отступлением от смысла. Но это замечание как бы на полях. 4.2.4. Здесь мы могли бы подвести первые итоги в эскизировании Сознания. Но необходимо еще раз напомнить, что знаниевая форма и структура Сознания вовсе не есть "настоящая" его форма и структура. Мы даже условились в том, что Сознание вообще есть ни что иное как рискованная гипотеза. Данный риск оправдан лишь во имя вполне конкретных целей: для исследования взаимоотношения двух миров – так называемого мира внешнего и так называемого мира внутреннего.

Подобные исследования настоятельны постольку, поскольку необходимы научные факты, например, об интериоризации (о переводе внешних впечатлений во внутренний опыт) и об экстериоризации (как выражения внутреннего опыта). Наш эскиз, преследуя в том числе и эти цели, в главном нацелен на задачу координации логического и смыслового аспектов работы Сознания. Так, если бы в качестве исходной ситуации имелась бы функционирующая связь между знаком и объектом, т.е. мы обладали бы логикой или даже алгоритмом, то вовсе бы отсутствовала бы задача означения и назначения, или по-другому – организации и самоорганизации. А в соответствии с нашим важнейшим предположением, отсутствовала бы работа Сознания. Если еще жестче, то отпала бы надобность в самом Сознании. Его место могло бы занять некоторое кибернетическое устройство, сканирующее окружение и маркирующее зрительные и иные образы в соответствии с набором предзаданных значений. Или же выносящее некоторое множество значений на вполне определенные вещи внешнего мира. Совершенно ясно, что подобное кибернетическое устройство могло бы приводить в движение какую-либо конструкцию или организацию – автомобиль, робота, военный отряд – вполне предсказуемым образом. 4.2.5. Но в том-то и дело, что о Сознании и о работе Сознания приходится говорить тогда, когда мы имеем не только и даже не cтолько логически выстроенную ситуацию, а ситуацию смысловую.

Изначальным в работе Сознания является смысл, а не логика (логика – это прерогатива мышления). Сама же работа Сознания заключена в трансформацию и конструктивизацию смысла с тем, чтобы "внутри" него обрести логические вкрапления и структуры. Как было показано только что, это происходит, с одной стороны, за счет расширения смысла, с другой стороны, за счет его углубления. В свете сказанного можно детализировать момент работы кибернетического устройства в функции "сознания". Не наделенное смыслом, а например только целью, оно не справится ни с ситуацией-А, ни ситуацией-В, т.к. в обеих ситуациях не только отсутствует функциональная связь объекта и знака, но нет даже соответствия между ними. В ситуации-А есть только объект и место для знака, это место пробегает целый ряд знаков. В ситуации-В есть знак и место для объекта, которое может быть занято целым рядом объектов. Отталкиваясь от правого изображения (рис.3), и ситуация-А, и ситуация-В требуют неоднократного внесения смысла. Его внесение (пунктирные элементы рисунка) своим результатом имеет и функцию соответствия объекта и знака (разнонаправленные стрелки), и функционирующую связь объекта и знака (двойная линия), и направленность работ (однонаправленные стрелки).

4.3. (...) 4.3.1. Итак, мы получили знаниевую схему Сознания и описали некоторые принципы его работы. С различной мерой конкретизации схему и принципы работы можно отнести и к обыденному Сознанию, и профессиональному, и научному. Перерисуем полученную схему в соответствии с Рис.5. Рис.5 © priss, 2000.09

На нем изображена схема Сознания и носитель Сознания. Что может объединять обыденное, профессиональное и научное Сознания? Нас, в первую очередь, интересуют "технические" принципы работы, а не психологические, психофизиологические, нейрофизиологические и тому подобные характеристики и интерпретации эмпирического сознания. Более того, нас интересуют принципы работы в их следующей трактовке: работа Сознания должна осознаваться и в этом смысле подлежать планированию, проектированию, управлению, исследованию. Как и любая работа. Еще одно существенное замечание, касающееся осознания и возможностей организационно-технического отношения к работе Сознания. Данное отношение может быть только опосредованным. По-другому, тело должно являться проводником организационно-технического отношения в самой минимальной форме. Преимущественным проводником должна быть схема и схематизация. Носитель Сознания (или Сознаний), принимая в качестве рабочей ту или иную схему, помещает себя, тем самым, в определенное место в определенном пространстве определенных работ.

4.3.2. Вернемся к вопросу об общем для обыденного, профессионального и научного Сознаний. В самом простом виде – это вопросы, поставленные в самом начале текста: как воспринимается мир? как помещать себя в мир? Как ориентироваться в мире? От этой работы Сознания не освобождены ни обыватель, ни профессионал, ни ученый. И в наиболее общем виде все они (иначе, все мы) пытаются ответить в соответствии со схемой на рис.__. Это первое. Второе: осознанно или нет, отвечают на них в "средовой" или "топической" манере. Что это значит? По самому большому счету мир можно представить либо как "объект", либо как "знак". Но это практически то же самое, если его представлять как "вещь" или как "пространство". Конечно же, это очень грубая аналогия, но она все же является мостиком к более адекватному различению – Среды и Топики. Ни Среда, ни Топика не являются в чистом виде объектом или знаком, вещью или пространством. Но Среда более вещь, нежели пространство, а Топика более пространство, нежели вещь. Среда скорее объект, а Топика скорее знак. Поэтому вполне естественны установки Сознания на восприятие Мира-как-Среды и не естественны на представление Мира-как-Топики. 4.3.3. Но все дело в акцентах. Акцентировка производится "правым" планом Сознания (рис.3): направленность "извне" – это средовая установка, направленность "вовне" – топическая. Каждый из акцентов решает, как было уже сказано, два типа ситуаций: с неопределенностью вещей/объектов и неопределенностью пространств/знаков. За это в ответе "левый" план Сознания.

Действительно, два типа ситуаций неопределенности – это что ни на есть самое реальное жизненное обстоятельство. Если только речь не идет о какой-либо рутине или о рефлекторных и автоматических действиях. В повседневном опыте и в научном исследовании мы имеем дело, что также было уже сказано, с двойными феноменами и образованиями – вещами/знаками. Из этого следует, что мы постоянно вынуждены ставить и решать задачу их связи, их соответствия. Вынуждены ставить и решать данную задачу постольку, поскольку не живем в мире тотальной предопределенности и железной необходимости. Стол – это, конечно, мебель. Но и не только. Это могут быть и дрова для растопки, и не утилитарное произведение искусства. Или: мебель – это стол, стул, шкаф... Но не только. Мебель – это часть интерьера, это статья домашнего бюджета и пр. Это не сложные задачки, хотя и они иллюстрируют неотвратимость решения неопределенности. Другое дело, если нам подобные задачи приходится решать в рамках профессиональной, а то и научной деятельности. В ряде случаев эти задачи ставятся "непосредственно" как топические или средовые. Я ввел кавычки, т.к. Среда и Топика присутствуют в задачах, как правило, имплицитно, завуалировано (если речь не идет о собственно средовом исследовании, а о топическом исследовании вообще говорить не стоит). Но, тем не менее, создаются не столько "вещи", сколько "среды" [О.И.Генисаретский "Образные среды"]. А если еще жестче, то создаваемые "вещи" являются как бы сгустками, кристаллизациями "сред", ее локусами.

Аргументом в пользу данного представления служит следующее. Вещь как безусловно изолированное тело – это крайняя редукция; вещь вплетена в сеть отношений – функциональных, эстетических, экономических, социальных..; входит своей формой, материалом, деталью в другие вещи, их комплексы, местоположение..; встроена в образ жизни владельца, собственника, распорядителя, коллекционера, вора... Само это бесконечное перечисление есть факт того, что речь идет о Среде. "Среда" может свернуться в "вещь". Таков музейный экспонат. "Вещь" стремится развернуться в "среду". Наиболее яркая тому иллюстрация – культовый предмет. 4.3.4. Все сказанное выше только одна из возможных направленностей работ и, согласно правому изображению (рис.3), осуществляемых в жанре означения. Свернуть "среду" в "вещь" или развернуть "вещь" в "среду" удается лишь при наличии сложной и детальной совокупности знаков и значений. Но можно столкнуться и с обратной ситуацией: множеством "вещей" при дефиците (или дисфункции) знаков и значений. Как бы, хаос. Или выход вещей из-под контроля ["Хищные вещи века", "Солярис" братьев Стругацких]. В этом случае жанр нашего изложения должен измениться: создаются и исследуются не столько вещь и вещи, сколько место и места этих вещей, по-другому – Топика. В этом смысле Топика – это работа назначения, работа по заданию знаков. Или: работа с пространством и функцией в их изоляции от вещей или объектов.

Итак, средовая установка Сознания определяет работам характер организации, т.е. внесение, навязывание внешнего порядка, а топическая установка Сознания определяет характер самоорганизации, ввиду отсутствия изначального порядка.

(6) - Я здесь смешиваю семиотику с семантикой, но на данном уровне абстракций это вполне допустимо.

лекция 5

Метафизика среды и топики

	(......................................) (.......................................................) (................................................)

5.1. (...) 5.1.1. Надеюсь, из сказанного выше проступает достаточно очевидный смысл. Искать Среду и Топику вокруг себя чревато расстройством сознания. Среда и Топика – плоды нашего воображения, но не в коем случае не расстроенного, а как раз наоборот. Сложно ориентироваться в сложном мире. Ориентация требует от нас способностей восприятия и воображения. Это как бы очевидно. Не очевидно, что сложность мира в целом или отдельных, частных жизненных ситуаций требуют от нас не столько изощренной способности восприятия, сколько сильной способности воображения. Хотя стоит внести нюансировку. Среда все же предполагает наличие восприимчивости, вплоть до животной, звериной реактивности. Но не человеку состязаться в этом со зверьем, проиграет. Пусть человек уповает на человеческое – на способность воображения. Итак, не возможно положить мир на ладонь или под микроскоп с тем, чтобы разглядеть его. Это можно сделать со знаком мира. Или знаком ситуации. А знаки есть истинный продукт воображения, знаки являются на свет именно благодаря его усилию. Атом и электрон суть знаки, социальный класс суть знак. Все они могут остаться "бестелесными" знаками, но могут обрести объективное в мире содержание. И только в этом смысле Среда и Топика суть знаки, но знаки объективного содержания. Поэтому, чтобы оставаться верным излагаемым принципам, данное содержание необходимо объективировать. Здесь и сейчас.

5.1.2. Я опять прибегну к испытанному приему – к схеме. На этот раз таковой будет схема "трансляции культуры и воспроизводства деятельности" [ ]. Эта схема изображает устройство мира как Культуры и Социальности, находящихся в определенных, не простых друг к другу отношениях (рис.6). Рис.6 © priss, 2000.09 Трактовка схемы, следующая ниже, возможна постольку, поскольку Социокультура, как действительный феномен, материализована в среде и топически организована:

- У Социокультуры два предела существования (или два вырожденных случая, что одно и то же): средовое существование ("органическое") и топическое ("организационно-техническое"). - Творится Социокультура Топикой из Среды. - Среда есть область естественных, органических изменений и процессов, питающих социальные ситуации. - Культура локализует среду в воспроизводящихся социальных ситуациях. 5.1.3. Для человека достаточны две реальности – реальности Культуры и реальности Социального. Среда – это особая (объективная) действительность, стоящая как бы "за" Социальной реальностью. Топика – это особая (объективная) действительность, стоящая как бы "за" реальностью Культуры. И Среда, и Топика находятся, согласно схеме, вне Социокультуры. Топика в этом смысле над-нормативна, Среда – до-нормативна, Топика осуществляет себя в организационных процессах, Среда – пребывает в до-организационном состоянии. Именно поэтому логика дилетанта всегда более чем странна для отнормированного профессионального или научного сознания. Донормативное (анормативное) сознание дилетанта вынуждено прибегать к топическим приемам. Сознание энциклопедиста (и может быть эрудита) устроено также топически, и в этом смысле прямо противоположно ларчику или копилке.

Но поскольку среда по большому счету есть антипод организации, то все промахи и ошибки списываются социальными науками на среду. В ней нет никакой изначальной организации и поэтому с ней не возможен никакой диалог, никакое взаимодействие. От нее, напротив, можно ожидать чего угодно. Такова психологистическая оценка среды.Для науки, как я уже отметил, все эти проблемы упираются в невозможность описания Среды. Исключение составляют технические науки, в которых понятие Среды служит одной цели: свести всю сложность окружения к немногим, а еще лучше к одному параметру. Например, к плотности, прозрачности, электропроводности... 5.1.4. В противоположность этому социальные науки обращаются к идее Среды для утверждения примата сложности окружения. Обращаются в понимании того, что избежать эту сложность или хотя бы редуцировать в целях упрощения, значит, извратить сам предмет исследования. Но методических приемов описания средовой сложности социальные науки до сих пор не имеют. Не имеют, т.к. здесь требуется специальная логика, а ее нужно разрабатывать, а для разработки нужны особые методы, а для строительства метода... Это, так сказать, во-первых. Во-вторых, требуется онтологическая (сущностная) картина такой "мощности", чтобы она могла вобрать в себя Среду в качестве всего лишь одного из фрагментов (наряду с другими фрагментами мироздания).

5.1.5. С Топикой у социальных наук проблем еще больше. Но здесь им нет упрека. Дело в том, что судьба Топики в истории интеллектуальных идей не самая удачная. Являясь одним из двух величайших созданий Аристотеля (другое – формальная логика), она лишь изредка, один-два раза в несколько столетий привлекала к себе внимание интеллектуалов и еще реже использовалась в качестве интеллектуального инструмента. Не в пример формальной логике, нашедшей себе место даже в общеобразовательной школе. И если Среда, в отличии от Топики, вовсе не обделена вниманием, интеллектуальные судьбы их схожи. Частота употребления средовой терминологии и лексикона в обыденном и научном языках еще не означает, что Среда используется здесь как понятие, как метод, как схема или знание. Хотя можно было бы поблагодарить архитекторов и социогеографов, которые на протяжении 2-3 десятков лет в тесном взаимодействии аспектизировали "городскую среду" и, тем самым, подготовили почву для методологического и эпистемологического осмысления идеи Среды (среды как таковой, преимущественно природной и среды культурной, т.е. искусственной или технической). Но вернемся к схеме трансляции культуры. Ее внутренняя сложность такова, что Среда и Топика включаются в данную схему в качестве функциональных фрагментов (деталей).

А включаясь в нее и занимая в ней определенные функциональные места, вступают и в определенные функциональные связи и отношения с другими, вполне определенными элементами схемы, а именно, с Культурой и Социальностью. Функция Топики, исходя из этого, в рефлексии Социокультуры (рефлексии актуальной, ретроспективной и проспективной, содержательной и формальной, теоретической и организационной). Функция Среды – в поставке материала или, что будет правильнее по смыслу, в материализации Социокультуры. Таковы фундаментальные онтологические контексты Среды и Топики. Нам далее придется их принимать во внимание, обращаясь к схемам Сознания. Почему Сознание нуждается в Среде и Топике? 5.1.6. Выше я пытался ответить на этот вопрос, вернее, наметил возможные ответы. Если их сейчас перефразировать в онтологическом контексте Социокультуры, то возможность ответа даже примет черты необходимости. Таков результат любой онтологизации. Обратившись к Среде и Топике, Сознание становится по-особому метафизическим: оно включает с этих пор в свои рамки (в план представления) "последние" пределы Социокультуры. Но это вовсе не религиозный, не эсхатологический акт Сознания. И не мистический. А сугубо конструктивно-технический.

Ибо это не есть апелляция, это – организационный акт. Среда и Топика необходимы Сознанию в качестве рабочих повседневных инструментов. Эти рабочие инструменты (например, в виде одноименных или соответствующих понятий) должны служить Сознанию для выстраивания намеренных отношений к Социокультуре. Вне таковых Сознанию остается только удел отражательной функции и детерминированность Социокультурой, хуже того – Социальностью.

лекция 6

Средовая и топическая метафизика (онтология) города

	(......................................) (.......................................................) (................................................)

6.1. (...) 6.1.1. Мало сказать, что современное Сознание – это социокультурное, а не "природное" Сознание. К этому необходимо добавить, что оно по преимуществу городское (даже в том смысле, что и "деревенское" сознание живет городом). Обобщая, можно сказать, что и обыденное, и профессиональное, и научное Сознания являются городскими. Они сформированы городом. Жизнь и содержание города являются и их жизнью и содержанием. Вполне вероятно, что конкретные сознания представляют собой своеобразных городских эндемиков, т.к. мало общего у сознания жителей Гонконга и Барселоны. Гораздо больше различий. 6.1.2. Итак, городская Социокультура и городское Сознание. Попытаемся с их помощью в очередной раз ответить на вопросы об ориентации и восприятии мира. Но теперь вооружившись идеями Среды и Топики. Для этого нам потребуется проинтерпретировать схему трансляции культуры как схему устройства Города. Что это значит? По самому большому счету это значит, что Город является одновременно транслятором культурных норм и механизмом их же воспроизведения.

В этом смысле городская действительность (взятая как все множество эмпирических и мыслимых городов) являет собой, безусловно, полный состав каналов трансляции, охватывает, безусловно, все наличие норм и образцов и, безусловно, манифестирует бесконечное разнообразие социальных ситуаций. У городов есть специализация и функционализация, миссии и назначения: Город науки, Город как административно-политический центр, торговый Город, Город-форпост (чего-нибудь)... 6.1.3. Для каждой функционализации, специализации, миссии и назначения существуют свои аспекты. Например, преимущественная миссия трансляции и хранения культурных норм, миссия в реализации тех или иных норм (когда преимущественным каналом трансляции выступает другой Город), миссия воспроизведения определенных норм в социальных ситуациях (с соответствующей кооперацией с другими Городами)... Это, конечно же, очень сильные упрощения. Каждый город есть универсум Социокультуры. Но, тем не менее, у каждого Города есть особенные социокультурные черты.

Они тем особеннее, если рассматриваются в сравнении с другим Городом (Городами).Как взаимодействует здесь Культура и Социальность? Возможна ли городская Социальность вне Культуры? Как это выглядит в городах с различной миссией? Ответить на все эти вопросы, значит, получить онтологическую картину города, а точнее – его план-карту. Это был бы почти ответ на вопрос "как воспринимается мир?". Приобретя план-карту, мы обретаем возможность и способность ориентации, другими словами, обретаем уверенность в "способах и приемах помещения себя в мир". (...)

ЛИТЕРАТУРА к курсу

1. Аристотель. Органон (4 книги "Топика") 2. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. – М.: 1995 3. Бергсон А. Собрание сочинений, т.1. – М.: 1992 4. Бэкон Ф. Сочинения в 2-х т.т., т.1. – М.: Мысль, 1977 5. Высоковский А.А. Субстанциональные свойства среды \\ Городская среда: проблемы существования. – М.: ВНИИТАГ, 1990 6. Генисаретский О.И. Упражнения в сути дела. – М.: Русский мир, 1993 7.Глазычев В.Л. Культурный потенциал города \\ Культура города. – М.: НИИ Культуры, 1986 8. Глазычев В.Л. Социально-экологическая интерпретация городской среды. – М.: Наука, 1984 9. Каганов Г.З. О средовом воображении \\ Городская среда: проблемы существования. – М.: ВНИИТАГ, 1990 10. Кант И. Критика чистого разума. – М.: Мысль, 1994 11. Лем С. Сумма технологии. – М.: Мир, 1968 12. Полани М. Личностное знание. – М.: Прогресс, 1985 13. Рикер П. Конфликт интерпретаций. – М.: 1995 14. Турен А. Возвращение человека действующего. – М.: Научный мир, 1998 15. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. – С.-П.: А-кад., 1994 16. Шарден П.Т., де. Божественная среда. – М.: Гнозис, 1994 17. Щедровицкий Г.П. Схема мыследеятельности – системно-структурное строение, смысл и содержание \\ Избранные труды. – М.: Шк.культ.политики, 1995 18. Щедровицкий Г.П. "Естественное" и "искусственное" в семиотических системах \\ Избранные труды. – М.: Шк.культ.полит. 1995

© Виталий Сааков,  PRISS-laboratory, 2000 сентябрь     оставить сообщение для PRISS-laboratory

© PRISS-design 2004 социокультурные и социотехнические системы priss-методология priss-семиотика priss-эпистемология культурные ландшафты priss-оргуправление priss-мультиинженерия priss-консалтинг priss-дизайн priss-образование&подготовка главная о лаборатории новости&обновления публикации архив/темы архив/годы поиск альбом

с 14 апрель 2005 последнее обновление 15 март 2015 11 декабрь 2014 18 апрель 2011 14 июль 2012