Щедровицкий П.Г. Так, друзья мои, прежде всего я хочу сказать, что я очень рад тому, что, наконец, сегодня я завершу этот курс. Курс, который я начал читать в сентябре 2007 года, курс, по отношению к которому у меня в настоящий момент нет никакого желания, точно нет никаких сил на резюме – ну, на рефлексию; при этом ни в плане интерпретации содержания основных схем системомыследеятельностной методологии, которые, как я считаю, в основном мы обсудили, так и в плане анализа самих процедур и техник схематизации. Я думаю, что это остается задачей на дальнейшую самостоятельную работу – как вашу, так и мою, ну и, наверное, даже через какое-то время я бы попробовал, во всяком случае, линию, связанную с изменением типа схем и процедур схематизации рассмотреть в отдельном докладе. Я пропустил целый ряд ссылок и сносок, особенно в последний год, потому что я предполагал исходно, что так же, как я разбирал, например, австрийскую политэкономическую школу, так же я разберу, скажем, Хабермаса и Лумана в разделе про коммуникацию. Но это тоже не состоялось и остается задачей на будущее. И единственное, что я могу и хочу сделать сегодня – это попробовать завершить весенний цикл лекций 2012 года, а именно – цикл, связанный со схемой шага развития и сферно-фокусной схемой.
Прежде чем я перейду к заключительному фрагменту вот этого короткого отрезка, я хочу сказать, что, конечно, сам факт, что я поставил эту схему в завершение курса, ну а образно говоря – в середину схемы (вы помните: я в самом начале вводил такое, так сказать, пространство и в центр этого пространства клал пустое место для собирающей схемы) – вот этот факт или этот тренд, имея в виду развитие самого курса и содержательную компоновку его структуры, свидетельствует о некотором общем способе интерпретации всего того массива представлений Московского методологического кружка, который я излагал.
Когда мы обсуждали с вами шагом раньше оргтехническую схему, я, если помните, приводил цитату из Георгия Петровича и сам неоднократно говорил вам о том, что оргтехническая схема и в этом смысле схема шага развития как её временная развертка есть квинтэссенция деятельностного подхода.
Также мы с вами несколько лет говорили о понятии управления развитием; и в схеме шага развития, и в сферно-фокусной схеме, безусловно, отражена эта действительность – действительность управления развитием, а сама эта действительность, на мой взгляд, тесно связана с сорокалетней работой Московского методологического кружка.

В этом плане я могу, конечно, даже согласиться с тем, что, Дима, ты прислал мне при подготовке этих лекций, а именно – тезис о том, что некая мифология или идеология развития заимствуется у Маркса и присутствует фундаментальным образом в работе Георгия Петровича с самого начала. Но и не только в работе Георгия Петровича. Вот сегодня мы с Верой Леонидовной обсуждали вообще в целом влияние этой идеологии на изменение стиля и характера мышления во второй половине XIX и первой половине XX века в целом, потому что, конечно, последствия и масштаб влияния этих идей на совершенно разные философские и гуманитарные, социально-гуманитарные мыслительные проекты и программы были очень сильными, серьезными.
Но при этом мы с вами понимаем, что когда в центр рассмотрения ставится схема шага развития, то очень большая смысловая роль в том рисунке, в той геометрии представлений, которые вводит Московский методологический кружок, отводится человеческому действию, собирающему прошлое и будущее, вот как бы собирающему через мышление и волю, через мышление и собственно реализацию этого мышления в действии.
Конечно, героика прогрессорства присутствует в работах Московского методологического кружка, так же как она присутствует в творчестве Стругацких. Я всегда рассказывал байку по этому поводу, что Стругацкие жили с нами на одной лестничной площадке в Санкт-Петербурге, ну, с моей тётей Леной Щедровицкой, поэтому в этом смысле можно было зайти в соседнюю квартиру и, в общем, поговорить о прогрессорстве с разных точек зрения.
Я сегодня как раз приводил пример, ссылку в разговоре с Верой, говоря о том, что аналогичную роль в работах австрийской политэкономической школы играет фигура инвестора. Потому что ведь кто такой инвестор для «австрийцев»? Это человек, который предпочитает будущее сегодняшнему дню, ну или, там, он предпочитает послезавтрашние доходы завтрашним. И он собирает это время, он расширяет временной горизонт, он отодвигает будущее вперед. И как бы аккумулируя ресурс, для того чтобы вложить его в некое более отдаленное будущее, он производит ту же самую сборку, так сказать, временного горизонта, какую на схеме шага развития производит вот этот вот позиционер, выходящий в рефлексию и строящий проект будущего. Да, понятно, что это в другом языке, да, понятно, что это этак лет на тридцать, или сорок, или пятьдесят раньше, хотя, опять же, мы это обсуждали сегодня в нашем предыдущем разговоре, на который я ссылаюсь, потому что ещё из него не вышел, но очень похожая ситуация.

Потому что если представить себе, какую катастрофу пережила, так сказать, интеллектуальная Австрия в период распада империи, потом гитлеровского периода и потом восстановления, то понятно, что тот вызов, который стоял перед интеллектуалами, в общем, был не меньше тех проблем, которые стояли в России в двадцатые, тридцатые, сороковые и пятидесятые годы. Понятно, что исторический рисунок, наверное, был какой-то другой, но вот масштаб вопросительности к мышлению – он был где-то… ну, он был точно не меньше, и я бы сказал, что он где-то, в каких-то моментах был похожим. Он ставил аналогичные проблемные вопросы.
Две вещи я сегодня хотел, собственно, обсудить. Первое – я прочту вам фрагмент из отчета «Программирование научных исследований и разработок», который мы уже неоднократно рассматривали с разных сторон, потому что он содержит в себе ряд важных приложений, но прочту его в основной части: там, где как раз обсуждается схема шага развития:

Эти взаимоотношения и взаимодействия не могут рассматриваться и анализироваться в общем виде; здесь все зависит от конкретной темы разработок — от ее масштаба и веса в государственном плане НИР, от конкретной ситуации и условий взаимодействия с заказчиками, от веса и профессиональной компетентности самих заказчиков, от положения и веса учреждения, проводящего разработку, от его взаимоотношений с другими исследовательскими и проектными организациями, от системотехнического состава группы исследователей и разработчиков и т.д., и т.п.

Единственное, что является здесь инвариантом и должно рассматриваться как принцип и закон в анализе, — это сама схема, представленная на рис. 1.2., либо с точно таким набором позиционеров, либо с уточненным и развитым набором, соответствующим конкретной ситуации формирования и утверждения заказа на разработку.
Но вместе с тем сама эта схема со всеми ее оргтехническими отношениями и связями является чисто формальной, своего рода «пустографкой», и все ее «места», или «ячейки», (при использовании блок-схем их часто называют «блоками») еще должны быть заполнены, с одной стороны, знаниями и представлениями, в которых работают учитываемые нами позиционеры (целями и целевыми заданиями, оргпроектами, программами, организационными и управленческими решениями, постановлениями, концепциями исследований и разработок и т.п.), а с другой стороны — актами и системами мыследействования, производимыми указанным набором позиционеров уже в ходе конкретной работы. И только такая схема, заполненная конкретными представлениями участников общей работы и конкретными схемами тех мыследействий, которые они могут осуществлять в данной конкретной ситуации, может дать нам подлинное основание для уяснения смысла и назначения разработок по принимаемой теме.
1.1.3. Все эти соображения и рассуждения, основывающиеся на сферно-фокусной схеме, несколько проясняют смысл и цели проводимой разработки, но отнюдь не до конца. Сама работа целеобразования, чтобы быть глубокой и эффективной, должна быть еще специально организована. Сами по себе ни техническое задание на разработку темы, ни сопровождающая его предварительная программа работ не определяют целиком и полностью ни целей и назначения разработки, ни перечня тех продуктов, которые должны быть получены в итоге. Более того, техническое задание на разработку, выдаваемое заказчиком, в принципе не может определять и детерминировать цели разработки и ее конечные продукты. Оно лишь инициирует достаточно сложный и многоаспектный процесс создания 1) программы разработки, 2) оргпроекта разработки и 3) плана работ.
При этом между программой и оргпроектом разработки существуют сложные двусторонние зависимости. Конечно, при автономно организованном программировании можно разрабатывать абстрактно значимую программу необходимых или возможных разработок, совершенно не считаясь с наличными ресурсами или отведенным временем.

Но во всех конкретных случаях надо разрабатывать реалистичные программы, ориентированные на имеющиеся в нашем распоряжении коллективы специалистов и учитывающие те системы административно-учрежденческих связей и зависимостей, в которых будет проходить разработка, — и именно эти аспекты дела учитываются в оргпроекте. Поэтому, как правило, программа и оргпроект разработки создаются одновременно и параллельно, при постоянных соотнесениях и «зашнуровках» друг с другом, хотя вместе с тем программирование имеет свою логическую и методологическую норму и свои особые средства, а оргпроектирование — свои, сильно отличающиеся от норм и средств программирования. В силу этого процедуры организации исследования и разработок могут осуществляться совершенно автономно и независимо друг от друга, а соотнесение и зашнуровка их будут в этом случае синтетической процедурой, привносящей в разработку новый смысл и новое содержание. Процесс же целеобразования (или целеопределения) в обоих случаях должен будет учитывать как контекст программирования, так и контекст оргпроектирования.

1.2. Общая схема программирования исследований и разработок

1.3. Дальнейшие шаги детализированного программирования и оргпроектирования разработки

Тот момент, что задание формулировалось и дальше должно решаться в рамках службы совершенствования и развития проектно-изыскательского дела и, следовательно, принадлежит системе управления сферой, мы уже установили. <…>
Вместе с тем, анализируя формулировки рабочей программы [характеризующие положение дел в отрасли], мы должны сделать вывод, что эта разработка не может быть только проектной, а должна еще включать в себя весьма обширные и серьезные поисковые исследования. Не обсуждая пока вопрос о том, насколько углубленными и методологически фундированными должны быть эти исследования, а беря все для начала по минимуму, мы можем сделать вывод, что по типологии заданий на НИР, используемой в современных методологических исследованиях, данное задание является проектно-исследовательским: его основной выход определен либо как проект унификации и стандартизации существующих классификаций категорий сложности, либо как проект новой классификации этих категорий (или же, чтобы придать более общий смысл самому заданию, как проект новой систематизации категорий сложности изыскательских работ), а анализ существующих классификаций и собственные научные исследования должны проводиться в обслуживающей функции — либо как предваряющие проектные разработки и задающие для них места и направления совершенствования проектно-изыскательского дела, либо как оправдывающие и обосновывающие предложенные проекты унифицированной и стандартизованной или новой классификации категорий сложности.
Эта констатация сразу же влечет за собой ряд методологических, организационных и собственно исследовательских проблем, в том числе и в плане программирования, оргпроектирования и проведения исследований, указанных заданием и сопровождающей его рабочей программой.

1.3.2. Используя в качестве основного организационного средства представления о связи программирования и оргпроектирования разработки, мы может утверждать, что с самого начала работ по теме мы должны привлечь — и это обстоятельство сразу же фиксируется как в оргпроекте, так и в программе разработки — по меньшей мере четыре группы заинтересованных позиций:
= группу позиций заказчиков, формирующих тему задания и утверждающих рабочую программу и ассигнования на разработку;
= группу организаторов разработки, создающих программу, оргпроект и планы разработки и проводящих, если понадобится, предваряющие научные и методологические оргуправленческие исследования, а также разработку новых средств и методов мышления и деятельности;
= группу разработчиков темы, куда заведомо (и в соответствии с двойственным характером самого задания) должно войти много разных специалистов;
= группу потребителей возможных продуктов разработки.
Группа разработчиков темы, в свою очередь, сразу же, как только мы применим нормативный для любых НИР принцип культуросообразности всякой разработки, распадается на ряд подгрупп:
= методологов, создающих средства и методы разработки;
= исследователей, проводящих предметно и комплексно ориентированное изучение всех областей природы и всех сфер мыследеятельности, связанных с темой разработки;
= проектировщиков, создающих проект (или конструкторов, создающих конструкцию) новой классификации категорий сложности изыскательских работ;
= исследователей, проверяющих экспериментальным, имитационным или опытно-практическим путем предложенные проекты или конструкции новых классификаций категорий сложности изыскательских работ на реализуемость и эффективность в существующих производственно-технических, социально-экономических, административно-управленческих, культурно-исторических и социально-психологических условиях.

В общем виде этот набор заинтересованных позиций (с учетом тех различений и разделений позиций, которые были сделаны в неявном виде при обсуждении необходимого набора работ в организационной группе) представлен в схеме на рис. 1.5.


Рис. 1.5. Фокусированный набор позиций, имеющих дело с категориями сложности

1.3.3. <…> В широком околонаучном и оргуправленческом окружении считается, что исследовать можно что угодно и как угодно — была бы охота. Это мнение укрепляется все больше и больше по мере того, как растет число фиктивно-демонстративных псевдоисследований, подтверждающих очень странное и парадоксальное, но тем не менее крепкое и живучее, широко распространенное среди практиков и оргуправленцев убеждение, что де научные, а вместе с ними и методологические исследования ровным счетом ничего не дают ни практике строительства, ни практике организации, руководства и управления. И все это существует по отношению к конкретным исследованиям и разработкам наряду с глубоким уважением к «науке вообще» и даже почитанием ее, в особенности той науки, которую производят «великие» ученые (как правило, уже умершие).

Может быть, поэтому, а может по какой другой причине подлинного программирования данной разработки не было проведено, а вместе с тем не были проведены ни анализ ситуаций заказа и разработки темы, ни анализ ее целей и возможных употреблений и использований ее продуктов и последствий такого использования для сферы проектирования и изысканий. Если, скажем, такой анализ предполагалось включить в состав предпроектных исследований и изысканий, то это, наверное, должно было фиксироваться в задании и в рабочей программе. Но этого тоже не было. Между тем, именно этот анализ, как мы рискуем утверждать, имеет решающее значение в проектно-исследовательских разработках такого типа, какой инициируется заданием на разработку новой классификации категорий сложности изыскательских работ. И начинаться этот анализ должен с воспроизведения целей и ожиданий всех позиционеров, так или иначе заинтересованных в этой разработке, ибо эти цели и ожидания являются, по сути дела, функциональным заданием как на саму разработку, так и на ее продукты.

1.3.4. По идее, уже сам заказчик, формулирующий тему задания, должен отчетливо представлять себе общественную потребность в продуктах разработки и передать это свое видение и понимание разработчикам. Откуда заказчик берет это свое видение и понимание — из опыта собственной практической работы, путем опроса других заинтересованных позиционеров или на основе научных исследований — не так уж важно; принципиальное значение имеют лишь полнота и адекватность его представлений, и только это косвенно определяет пути и способы выработки его представлений...

Заехал тут днями в институт нефти и газа имени Губкина, в котором, наверное, кто-то из вас знает, 25 лет назад работал Георгий Петрович в тот момент и вел специальный семинар, и я посмотрел те образовательные тренажеры, которые они создали за это время для подготовки специалистов в сфере нефти и газа. Мой визави, который с этой репликой выступал в Сколково на инженерной конференции, показал мне любопытную статистику. За 25 лет 3000 магистров, которые прошли через него, он им всем, начинает учебный курс с того, что он их спрашивает: сформулируйте требования к современному автобусу – и он говорит следующее, что за 25 лет ни один не сформулировал такого требования, чтобы был формат перевозки в нем инвалидов. Называется все, что угодно.

Он должен быть маневренным, бронебойным, ездить со скоростью машины формулы-1 и т.д., но вот такого требования, то, что он должен предполагать возможность доступа и перевозок людей с ограниченными возможностями ни один человек не называет.
Опять же, выступая на этой инженерной конференции Бояркин сказал одну важную вещь. Он сказал следующее, что спроектировать современный самолет на уровне исходных требований к продукту мы не можем. И не только мы не можем. Японцы тоже не могут. Есть одна точка в мире, может две, в которой в принципе может быть проделана та работа, которую описывает Георгий Петрович.

… Но при этом заказчик формулирует отнюдь не цели работы для исполнителей — это в принципе невозможно: цели должны и могут формулировать только те, кто будет осуществлять сами работы, т.е. исполнители, — заказчик формулирует лишь задание на разработку, и в нем должны быть записаны не цели заказчика (хотя они тоже могут там фигурировать), а объективные основания для разработки, дающие достаточно ясное представление о том, что должно быть получено в результате.
В настоящее время мы не имеет образцов и эталонов на формальное содержание заданий, подобных рассматриваемому нами, но и без них достаточно ясно, что главным подспорьем в работе исполнителей было бы предельно детальное описание, во-первых, функций и назначения категорий сложности в организации и осуществлении всех видов проектно- изыскательских работ в сфере, а во-вторых, всех тех ситуаций, в которых эти категории по тем или иным причинам перестали удовлетворять своему назначению и функциям. Ясно, что фиксация этих двух моментов должна быть включена в задание на разработку, если мы хотим сделать его целенаправленным. И эти же моменты были бы тогда главными основаниями для постановки своих собственных целей разработчиками-исполнителями. И ясно также, что описания этих важнейших моментов должны быть достаточно репрезентативными как в социальном, так и в культурном плане, т.е., с одной стороны, учитывать производственно-технические и жизненные ситуации всех позиционеров, работающих с категориями сложности, а с другой стороны, давать представление об уровне и степени развитости самих этих категорий, о внимании к ним со стороны критиков, исследователей, конструкторов и т.п.

Если заказчик по тем или иным причинам не может этого сделать, то он может воспользоваться тремя достаточно традиционными способами организации начала работ:
(1) Собрать всех тех позиционеров, работа которых так или иначе связана с использованием категорий сложности и попросить их высказаться по поводу функций и назначения этих категорий, а также по поводу их функционирования в современной социокультурной ситуации и перспектив развития; это то, что в современной оргуправленческой и методологической литературе получило название ситуационного анализа, или, сокращенно, ситанализа. Основной недостаток этой формы организации начала работ состоит в том, что после сессий ситанализа заказчик остается с множеством разнопозиционных целей и точек зрения и должен еще сам производить критический анализ и оценку их, а также необходимую ему соорганизацию и синтез их. Но, во всяком случае, при правильном подборе позиционеров для сессии ситанализа он сам (и исполнители) получают достаточно репрезентативную коллекцию мнений и точек зрения заинтересованных лиц.
(2) Собрать специальную изыскательскую или исследовательскую группу, которая до начала систематических исследований и разработок, еще на этапе формулирования заказа-задания, проведет предварительные исследования и критику ситуации, определит назначение и функции категорий сложности, возникшие вокруг них конфликты и разрывы в деятельности и может, если будет поставлена такая задача, сформулировать цели разработки непосредственно из позиции заказчика или с позиции представляемых им служб. Средства и методы предварительной изыскательской, обследовательской или исследовательской работы определяются при этом либо самим заказчиком, либо той группой, которую он собирает.
(3) Делегировать функцию организации работ и формулирования подлинного задания на разработку самим разработчикам темы и, в частности, группе организации, руководства и управления разработками. В таком случае весь предварительный анализ ситуации, определение функций и назначения категорий сложности, трудностей в их использовании и т.п. должны быть включены в состав производимых исследований и разработок, и на это должно быть отведено специальное время. В принципе сама эта акция передачи части оргуправленческих функций по отношению к разработке от заказчика к исполнителям должна оговариваться в исходном задании, и, наверное, этим должна определяться категория самой разработки; возможно, что именно эти случаи фиксируются в понятии поисковой работы.

Каким образом дальше будут распределяться работы внутри коллектива разработчиков и кому, в частности, будут поручены предварительные исследования, разворачивающиеся в контексте программирования, — зависит от многих факторов, в частности от состава группы разработчиков, наличия в ней специальных методологических подразделений, административно-организационного выделения служб программирования и оргпроектирования исследований и разработок и т.д. и т.п. К более детализированному обсуждению этой стороны дела мы должны будем вернуться чуть позднее.
Во всех случаях, начиная с самостоятельной и автономной работы заказчика, описание функций и назначения категорий сложности и анализ ситуаций их функционирования могут производится либо на основе опыта практической работы на соответствующих местах в учрежденческих структурах, т.е., скажем так, «по месту практической работы», либо на основе специальных научных исследований. Каждый из этих способов анализа имеет свои преимущества и свои недостатки и, по-видимому, самой выгодной стратегией организации разработок будет смешанная стратегия, соединяющая преимущества обоих подходов.
Итак, либо сам заказчик, либо привлеченные им потребители продуктов намечаемой разработки, либо организаторы и руководители разработки, либо сами разработчики должны задать функции и назначение тех социокультурных организованностей, которые должны быть созданы в результате разработки, проанализировать ситуации, в которых они употреблялись и функционировали до сих пор, и четко указать на те моменты, которые дают основание утверждать, что дальше в таком виде эти организованности нас уже не устраивают и должны быть преобразованы и приведены к такому виду — по возможности его нужно охарактеризовать, — который будет удовлетворять новые потребности и направлять изменение и развитие всей сферы деятельности в целом в сторону, соответствующую производственно-техническим и социокультурным идеалам.
Такое описание должно дать первое объективное основание для определения общественно значимых целей разработки; оно оформляется разработчиками или представляющей их группой организации разработок в виде общего целевого задания на разработку.

1.3.5. Но и это общее целевое задание на разработку, сформулированное в специфической форме самими разработчиками, отнюдь не исчерпывает необходимого в данном случае целевого комплекса. Для каждого участника коллективной разработки эти общие цели остаются все же чем-то внешним и нормативно заданным, не приложимым непосредственно к его собственной мыследеятельности.
Сколь бы дисциплинированными ни были отдельные разработчики, участвующие в общем деле, их собственные профессионально-позиционные и функционально-позиционные цели мыследеятельности не совпадают и не могут совпадать с общими целями разработки: у каждого из них в этой ситуации должна быть своя группа специфических целей, определяемая, во-первых, в соответствии с возможным профессиональным и личным вкладом каждого из них в общее дело, а во-вторых, — соответственно возможным направлениям и способам использования их особых, специфических продуктов сначала внутри самой разработки и по ходу ее, а затем — вне разработки, в пространстве общественного употребления и использования ее совокупных продуктов.
Эти соображения сразу же заставляют нас произвести следующие уточнения и преобразования в организационной схеме, представленной на рис.1.5. Все пространство, в которое мы поместили позиционеров, заинтересованных в данной разработке, распадается на два подпространства, связанных друг с другом отношением «объемлемости-включенности»: внешнее пространство разработки и ее внутреннее пространство, или «тело» (см. рис. 1.6).
Задание, формулируемое заказчиком, проходит сквозь границу, разделяющую внешнее и внутреннее пространства разработки, и перерабатывается сначала в общие цели, фиксирующие и определяющие внешние выходы продуктов разработки, и их возможные употребления.
Но эти цели остаются на границе между внешним и внутренним пространством разработки: они определяют то, что должно выйти вовне в результате разработки, но они не определяют ни того, что должны выдать отдельные участники разработки, ни, тем более, того, как они должны организовать и осуществлять свою мыследеятельность. А между тем, цели и целевые задания нужны всем участникам именно для организации работ каждого и для правильной и эффективной соорганизации их в одно работающее целое.

Собственно здесь, вы можете увидеть почему я так подробно начал обсуждать, что такое разделение труда.

Поэтому мы уже можем сделать вывод, что следующим шагом в процессе целеобразования, после того как определены общие цели разработки, должно стать определение целей для каждого отдельного позиционера (индивидуального или коллективного), фиксирующее меру его участия, его место и его специфические вклады в общую работу. Очевидно, что это определение целей каждым участником (или имитирующим их работу организатором) должно производиться соответственно его месту в организационно-технической структуре разработки и обязательно отражать и снимать в себе его взаимоотношения и связи (как производственно-технические, так и социально-статусные) со всеми другими позиционерами внутри разработки.

Смысл этого процесса состоит в том, что каждый позиционер, индивидуально или в составе группы, должен самоопределиться во внутреннем пространстве, или в «теле» разработки, не только относительно общего задания и общих целей, но и по отношению ко всем другим позиционерам, работающим с ним в рамках одной — коммуникативно-кооперативной — организации. При этом каждый участник общей работы и все они вместе должны самоопределяться не просто по отношению к живым участникам разработки — Иванову, Петрову или Сидорову, а по отношению к культурным и социокультурным (в частности, профессиональным, научно-предметным и т.п.) образцам той работы, которую предстоит выполнить. А самоопределение по отношению к лицам можно считать вторым и дополнительным моментом необходимого производственного самоопределения.
И только при таком определении целей (а вместе с тем и продуктов предстоящей разработки) относительно культурных образцов и норм работы каждого позиционера, только при внутреннем согласовании и взаимной адаптации всех участников разработки друг относительно друга, только при фиксации всех этих моментов организаторами разработки и создателями программ и оргпроектов можно считать правильно определенным внутренний комплекс целей и достаточно обеспеченным качество общей работы.
На границе между внутренним и внешним пространством разработки, на стороне внутреннего пространства появляется комплекс как бы «внутренних» целей разработки, которые определяют, с одной стороны, набор тех частных продуктов, которые должны быть созданы в ходе разработки, — их число и характер зависят в первую очередь от набора тех позиционеров, которых мы привлекаем к участию в разработке, — а с другой стороны, характер взаимоотношений и взаимодействий между разными позиционерами и формы соорганизации их работ в одно целое.
1.3.6. Но такой дифференцированный подход к работе и мыследеятельности разных участников разработки не только сказывается на комплексе ее внутренних целей, но и приводит к необходимости переосмыслять и переоценивать внешние продуктивные выходы и внешние цели.

Если в начале анализа мы исходили, по сути дела, из одного и единого главного продукта разработки и считали им проектные предложения по совершенствованию системы категорий сложности изыскательских работ, а все остальное склонны были рассматривать в качестве своего рода «строительных лесов» или, во всяком случае, лишь промежуточных продуктов, не имеющих никакого значения вне рамок данной разработки, то теперь, когда мы учли специфику профессионально-производственной работы возможных участников намечаемой разработки, определили их принципиально разнокачественный характер, мы уже не можем игнорировать их значения, а должны постараться использовать их всех с наибольшей эффективностью и пользой для развития сферы в целом. Поэтому нам приходится еще специально обсуждать возможные способы использования вне рамок данной разработки — возможно, в сфере проектно-изыскательских работ или в социуме в целом — всех продуктов профессиональной и научно-предметной работы, которую мы должны производить, для того чтобы получить основной продукт, непосредственно указанный в задании.
Поэтому целевая задача — рассмотреть и проанализировать, с одной стороны, запросы и возможные потребности потенциальных потребителей продуктов осуществляемой нами разработки, а с другой стороны, возможные функции и возможное назначение этих продуктов в разных сферах общественной деятельности, — сразу же размножается соответственно числу намечаемых нами общественно-значимых продуктов разработки.
Если в данном случае (см. рис.1.6) мы выделили по меньшей мере четыре вида продуктов первого уровня: 1) средства, методы и организационные схемы проводимого нами первого в исторической практике исследования такого типа, 2) новые знания о категориях сложности изыскательских работ, которые мы получим, применяя сконструированные нами средства и методы, 3) проектные предложения по усовершенствованию существующей системы категорий, 4) оценки разработанных предложений с точки зрения их реализуемости и эффективности в существующих условиях, — то наша целевая установка на исследование возможных функций и назначения этих продуктов сразу же распадется на четыре разные целевые установки, самостоятельные по отношению к каждому из названных видов продуктов.

И это является, по-видимому, принципом системного анализа каждого сложного образования: как только мы произвели какую-то дифференцировку и усложнение внутри одной из систем, входящих в целое, так сразу же необходимо обратиться к объемлющим ее системам и рассмотреть, какие влияния это изменение должно оказать на них и что, собственно, мы должны изменить в наших представлениях и схематических изображениях, чтобы привести их в соответствие с изменившейся (или измененной) частью всей системы. Здесь, следовательно, действует принцип соответствия части целому и целого части.

1.3.7. Отмеченное размножение целей разработки соответственно числу возможных в ней общезначимых продуктов является важным, но отнюдь не единственным механизмом развертывания системы целей…

Ну, наверное, вам также понятно, что вот этот принцип, когда мы снимаем фокусировку с конечного продукта и переводим ее на самостоятельное существование промежуточных продуктов, включая методические или технологические условия реализации конечной цели, собственно, и создает инновационную экономику. Потому что суть инновационной экономики состоит не в том, чтобы совершенствовать линейный продукт, а в том, что мы получаем возможность использовать все продукты системы для неожиданного использования в других системах. Но для этого они должны быть специально оформлены. Если мы их не оформили специальным образом, то использовать их невозможно, и они остаются внутри только этого коллектива, и не предполагают заимствование и использование другими, в т.ч. для совершенно других видов деятельности.
Алейник В. Вы, наверное, имеете в виду странное занятие англичан патентным правом?
Щедровицкий П.Г. Ну, да. Только это надстройка. Потому что патентование и патентное право, когда начало разработки заключается в том, что описываются все промежуточные продукты и стратегии патентования их – это просто уже механизм создания выгоды для данной деятельности.
Алейник В. Ну, и представленности в общественном пространстве.

Щедровицкий П.Г. И представленности в общественном пространстве, даже не в общественном пространстве, а в последующих системах употребления. Т.е. в общественном пространстве можно просто заявить, что мы это делаем, и этого достаточно. А вот продать это, конечно, можно только если оформлены все необходимые договорные отношения.
И возвращаю вас к своей реплике на последней лекции в ОТУСе, когда я сказал, что Дюркгейм в конце 19-го века предложил способ оценки уровня специализации и разделения труда в обществе по сопоставлению массива уголовного и договорного права. И показал, что общество развивается от 99% уголовного права в структуре права к обратной модели, когда уголовное право становится меньшинством, а договорное право, не предполагающее прямых санкций, скорее предполагающее балансировку интересов, оно становится доминирующим.

…Кроме того, существует и действует не менее значимый механизм появления вторичных целей у позиционеров, занимающих определенные функциональные места в системе работ, в особенности, если у них кроме чисто рабочего отношения появляется еще и оргтехническое отношение ко всему происходящему…

Ну, тоже понятно. Чтобы такую работу проделать, он должен из исполнителя основной разработки перейти в позицию, как минимум, рефлектирующего, а как максимум в управленца в своей части деятельности, рассматривая это не только, как часть этой деятельности, но и как самостоятельный продукт в других деятельностях. Поэтому появление на заводе Форда рабочих, которые превращают свое рабочее место в предмет управления, есть условие превращения любого участника кооперации в субъекта деятельности. По отношению к этой она есть частная, а по отношению к его она есть полная и самодостаточная.

Это вообще, я хочу вам сказать, первый был из изгнанных.

… При таком подходе, очевидно, целевые задания отдельным разработчикам будут устанавливаться в соответствии с их профессиональными возможностями. И это, бесспорно, правильно и эффективно. Но, с другой стороны, — и это тоже достаточно известно — рабочие возможности и, соответственно, продуктивные выходы каждого профессионала и специалиста во многом зависят от форм организации самой этой работы и тех взаимодействий между позиционерами, которые при этом задаются. Поэтому и цели отдельных разработчиков должны меняться (и, как правило, меняются) в зависимости от состава рабочего коллектива и форм организации коллективной работы, или, что то же самое, в зависимости от форм технической организации работ. А эта последняя, в свою очередь, во многом определяется тем, как мы квалифицируем тип и характер осуществляемой разработки и какие примеры берем в качестве социально и культурно значимых образцов и эталонов.
Здесь мы, по сути дела, подошли ко второму аспекту организации разработки, который был зафиксирован уже на первых шагах организационно-методологического анализа темы задания — к вопросу о соотношении в ней проектных и собственно исследовательских работ, а в более общем виде — к вопросу о содержательных, технологических и организационных взаимоотношениях внутри группы разработчиков».

Вот это вот состояние, которому на доске программирования соответствует пунктирный обвод в середине, собирается из двух движений. Одного – вот такого, через далекое будущее, идеальное состояние – к шагу. Отсюда термин «шаг развития», то есть он же – шаг в каком-то пути. Если я никуда не иду, то невозможно и сделать первый шаг. Даже делая первый шаг, у меня есть какое-то представление о том, куда я хочу прийти. А с другой стороны, этот шаг обусловлен моим сегодняшним состоянием и возможностями развития. И поэтому, когда в 1992 году, вот я всегда говорил, что есть два понятия. Есть зона ближайшего развития, а есть зона необходимого отказа. То есть ты, с одной стороны, точно понимаешь, что можно сделать, потому что сегодня такая ситуация, а с другой стороны, ты понимаешь, от чего тебе уже имело бы смысл отказаться, потому что движение идёт в этом направлении.
А вот теперь специально для Веры я говорю: ребята, и поэтому схемы развития в логике «клеточка - ставшее состояние», то есть логические схемы, которые описываются в период «Педагогики и логики», не являются ошибкой. Они не противоречат схеме шага развития. Они просто в другом пространстве. Они на доске, как логический оператор процесса развития. А реальный акт – он, конечно же, будет в соответствии с возможностями. И поэтому Георгий Петрович всегда рисовал два вот этих, два отношения: отношение перетекания старой ситуации в новую, в том числе и со своими морфологическими элементами, и отношение, так сказать, искусственно-техническое, построенное на работе проектирования, мыслительной проработки, в том числе организационного проектирования и так далее.
Да?