главная
о
лаборатории
новости&обновления
публикации
архив/темы
архив/годы
поиск
альбом
|
|
|
|
| Виталий
и Елена СААКОВЫ Средообразование в архитектурных формах, пространствах, структурах |
| Примерно с середины прошлого (ХХ) века
предметно-пространственное окружение человечества - его "вторая природа"
- впервые за тысячелетия оказалось в ведении двух компетенций.
Одна из них традиционно историческая, фундированная всей мощью культуры
(искусством, наукой, техникой). Это - архитектура. Другая - визионер,
еще не определившийся в своей родословной, но заявляющий притязания на
настоящую и будущую роль в тотальном устроении жизненного мира. Это -
средовой подход. Своеобразен и занимателен конфликт означенных компетенций.
Как ни как, первая персонифицируется с суммой архитектуры и высказывается
от лица ее институциональных слагаемых, а вторая является вполне "свободным
радикалом". По всей видимости, их взаимоотношение сводится к различию в конституировании, т.е. в истоках, в становлении и смысловом завершении в общем для обеих культурно-историческом универсуме. |
Выскажем всего лишь предположение. Средовому
подходу, как таковому, быть и оставаться подходом: вездесущим, проникающим,
свободно ассоциирующимся и, вместе с тем, сохраняющим дистанцию, автономию,
идентичность самому себе в самых невероятных и фантастических партиях.
Например, в партии
с архитектурой. Что это действительно невероятная партия, свидетельствует
самое речь-язык, говорящий рафинированными текстами архитектурного истеблишмента
(в точном и строгом смысле этого слова), истеблишмента с обостренным восприятием
самочувствия и тонуса "внутренней среды" - импульсов и секреций
- жизненного мира(1).
Внимание к среде, обладая удивительной интенциональностью, не безопасно. Направленность интенции - от среды. Поэтому архитектор, внимающий среде, уже не архитектор. Он - художник, поэт, писатель, историк, этнограф, культуролог, мистик.., но не архитектор. Среда разрушает Архи-тектуру и развенчивает архи-Тектора. Руинные офорты Пиранезе - апокрифы торжества Среды и памятники ее сакрализации в образе чувственного хаоса, поглощающего рационализированный архитектурой космос. |
Всего лишь бледным отблеском взлета средовой мысли и средового чувства осталась странная формула среды в архитектуре: дизайн архитектурной среды. Она, если и не казус, то слишком навязчивый знак проигрыша архитектуры дизайну. В культурной ли агрессивности дизайна заключен его выигрыш? В исторической ли ситуативности и экономической конъюнктурности? И да, и нет. Мы будем про "нет". Про "да" и так множество свидетельств самого дизайна в его версии от социального до версии body arts. Имеет же смысл следующее: свидетельствовать об архитектурных прегрешениях, виной которым - гордыня архитектурного мышления. Ведь это его тенденциозность послужила причиной несостоявшейся Средовой Практики архитектуры. Здесь мы не будем вдаваться в закулисные детали, как то: типологического метода в архитектуре, определения статуса архитектурного объекта, методики архитектурного проектирования и т.п. Важнее другое - тот категоризующий и онтологизирующий строй архитектурного мышления, который препятствует в себе (на утеху дизайну) средовому сознанию и осознанию среды. |
|
| свидетельство о редуцировании среды архитектурой к архитектурным же форме и содержанию |
| Взаимодействие архитектурной среды и человека
находится в центре пристального исследовательского и искусствоведческого
внимания на протяжении последних 2-3 десятков лет. Правда, результат не
очень утешителен. И это не смотря на то, что среда все это время нещадно
аспектизировалась (чаще всего по аналогии с архитектурой - жилые среды,
среды производственные, досуговые, учебные...), с различной силой редуцировалась
(к вещам, пространствам, образам архитектуры...), с той или иной глубиной
анализировалась (морфологически, функционально, предметно...). А также
подвергалась прочим процедурам и манипуляциям, приводящим общую идею среды-как-целостности
к явной фрагментарности, среды-как-непрерывности к физикалистской дискретности
и пр. Тем не менее, оказались сформированными средовой язык и терминология и, соответственно, дискурсивные практики по поводу среды(2). В данных дискурсивных практиках зафиксирована собственно средовая проблематика: демонстрация на настоящий момент самой возможности исследования средовых ресурсов и невероятная сложность их целевого использования в проектной и организационной практиках. Чтобы как-то разобраться с этим средовым парадоксом, мы должны на время оставить в стороне "традиционные" архитектурные вопросы, как то: эстетику сооружения, композицию его фасадов и внутренних помещений, связь внутреннего и внешнего.., и рассмотреть архитектуру в свете вышеизложенного, а именно, в свете зафиксированного парадокса: при всем неистощимом идеологическом богатстве средовой подход проблематичен в своем практико-методическом варианте. |
Проблема, которая должна быть здесь осмыслена,
будет звучать теперь так: как архитектурные форма и содержание способствуют
разрешению зафиксированного парадокса и в какой мере они ответственны
за его неустранимость? Сразу же отметим, что нам придется иметь дело с коллизией формы и содержания, а не с их "синтетическим единством". Так, если иметь ввиду общую функцию здания, то скорее всего по содержанию (смыслу), а не по форме. Если же иметь в виду частные (производные) функции, то, скорее всего, формально, а не содержательно. С другой стороны, архитектурные форма и содержание должны сами как-то генерировать, порождать вполне бесконечный ряд функций, необходимо принадлежащих самой среде. И только после осмысления всего этого круга вопросов можно будет вернуться к вопросам традиционно архитектурным. А до тех пор имеет смысл произвести радикальное упрощение: отказаться от априорных архитектурных "формы" и "содержания" и на их место подставить функциональные переменные, резервирующие место и время для среды. При этом необходимо будет сразу решить возникающий несколько схоластический вопрос: что из них может быть протрактовано как форма других и что трактуется как содержание, должное быть оформленным другими? На уровне схематических изображений (моделей) можно было бы произвести все необходимые и возможные здесь комбинации, проанализировать их логически, отбросить явно абсурдные, а оставшиеся представить как архитектурные проблемы и задачи. Другими словами, перевести их на сугубо архитектурный язык. |
Итак, мы связали(3)
общие функции архитектуры, по преимуществу, с "содержанием"
архитектурной среды, а частные (производные) - с "формой". Специально
закавычиваем то и другое, т.к. по понятию среды это противопоставление
весьма условно, оно относительно, а не абсолютно. Здесь возникает закономерно ожидаемый вопрос, до того латентный: а где же "субъект"? Мы вернем эту пропажу, рассмотрев субъекта через "психику" (ментальность) и "соматику" (телесность). И хотя это не весть какое приобретение, но все-таки позволяет вносить дополнительную определенность в коллизию "формы" и "содержания" архитектурной среды. Например, относить в ней нечто к морфологии, а нечто к ее знаково-символическим значениям. А вот здесь уже придется отвернуться от субъектности к объектности - к "физике" и "семиотике" среды. Так, тематизировать идею телесности в среде возможно только при апелляции к физике среды, тематизация психики обращается всецело к семиотике(4). Разговор о "форме" архитектурной среды, предполагает, что таковой выступает то "содержание" среды, которое поддается той или иной артикуляции в собственном языке архитектуры (композиционных, объемных, планировочных, предметных и прочих выражениях). То, что в силу тех или иных причин не подвластно подобной артикуляции и, следовательно, не поддается архитектурному и дизайнерскому оформлению, вовсе не исключается из среды, а, напротив, составляет ее "содержание" или, по В.Л.Глазычеву, "общий строй"(5). |
| Итак, волей-неволей, архитектурное мышление
оказывается в герменевтическом круге. Разорвать его, как было показано,
архитектурное мышление не в силах. Конечно же, архитектура не признается
в этом, настаивает на своей правоте и потому вновь и вновь центрируется
на субъекте. Здесь и захлопывается за ней ловушка натурализма и психологизма.
Что это действительно так, свидетельствуют "спасительные" архитектурные
стратегии. Вот их образчик: 1). Описать субъектно-средовые взаимодействия для нужд психосоматического состояния индивида(6), 2). Проинтерпретировать их в экологическом ракурсе, 3). Реинтерпретировать предыдущие интерпретации в ракурсе предметно-пространственного окружения, 4). Установить онтологическое тождество полученных значений с "вещами" архитектуры. |
Тем не менее, все четыре пункта являются проблематичными, даже ложными. Архитектура нерефлективно производит здесь грубые ошибки. Главная из них - объектное представление "субъекта" и прямо вытекающая отсюда его пассивизация. Архитектура оправдывает этот промах, ссылаясь на свою же практику. Организм как "объект", конечно же, опасная абстракция, но, воспользовавшись ею и оттолкнувшись от нее, архитектура приобретает модели, изображающие якобы и активизацию субъекта. Другая ошибка связана с помещением "субъекта" на центральное место среды (антропоцентристская модель) - в фокус субъектно-средовых взаимодействий. Казалось бы, и это подтверждается всей реальностью и суммой архитектурного опыта. Разумеется, архитектурная среда обязана искусственностью своего существования ежеминутным усилиям человека. | Но своим бытием обязана только и только процессу оестествления. А это значит, что она, будучи создана, впредь существует благодаря множеству независимых друг от друга механизмов, и человек - только один из них. В конце концов, важнейшим механизмом средообразования является сама же средовая практика. |
|
|
| в защиту архитектуры |
| Подытоживая предыдущий фрагмент, необходимо
отметить, что это все же частное свидетельство. Частное в том смысле,
что высказано от лица "имярек", но и в том смысле, куда более
значимом, что касается "частей" архитектуры (хотя и не самых
последних): некоторых разделов архитектурной теории и архитектуроведения,
как бы олицетворяющих архитектурную мысль и дух архитектуры. Но мысль
и дух постольку мысль и дух, поскольку открыты миру, а не пребывают в
установленном месте и остановившемся времени. Архитектурная мысль и дух
архитектуры противостоят нормативному архитектурному же мышлению. И пока
противостоят, рано говорить об исходе схватки с дизайном за обладание
обаятельной, но строптивой средой. Сделаем и мы посильную попытку увидеть
заключение среды в архитектурную форму, пространство, структуру - по сути
в мысль и дух архитектуры. Для этого мы будем различать архитектуру и среду следующим образом. Архитектура - это результат деятельности, а архитектурная среда - сама деятельность, процесс деятельности. Подобное различение следует мыслить, прежде всего, в рамке временного (исторического) ритма. Уже банально утверждать, что архитектура - это как бы остановившееся время (вспомним расхожую метафору о застывшей музыке), а архитектурная среда - время текущее; архитектура - это как бы свершившаяся деятельность, архитектурная среда, напротив, деятельность происходящая. |
Именно поэтому среда всегда наполняет жизнью
пространства, формы и структуры архитектуры(7). Эти три понятия - архитектурное пространство, архитектурная форма и архитектурная структура - нам необходимы для того, чтобы "связать" идею архитектуры и идею среды в представлении о среде в архитектуре. Необходимость вызвана тем, что идея среды тянет за собой бесчисленное множество интерпретаций, поэтому мы и ограничим подобный регресс идеи тремя планами-действительностями: пространством, формой и структурой. В таком ракурсе идея среды как деятельного и даже субъективированного единства некой территории (места)(8), семантики и "чистой" возможности вполне коррелирует с тремя действительностями архитектуры. Архитектура оказывается вполне уместной среде, наперекор обыденному представлению об уместности среды, о ее месте в архитектуре. А именно:  архитектурное
пространство в средовой интерпретации - это "место", а равно
состав или иерархия "мест" на одной и той же территории; архитектурная
форма в средовой интерпретации - это проекция некоторого порядка, не важно,
эстетического или функционального, на "место" или совокупность
"мест", трансформирующая их природу; архитектурная
структура в средовой интерпретации - это координация "места"
в системе архитектурных форм и пространств(9).
|
Традиционно внимание к среде сосредоточено
на здании и его внутреннем пространстве, отождествляемом со средой, за
некоторым минусом вещей, исключительно архитектурных. Подобный взгляд
хотя и направлен на "среду", но, как было показано, противоречит
духу средового подхода. Противоречие духу состоит в том, что среда, как
и организм, не могут быть изолированы (вырезаны) из своего окружения без
риска существенных для них метаморфоз. Подобная логическая (не говоря
уже о фактической) изоляция, оправданная сугубо для естественнонаучного
взгляда, допустима лишь в той мере, в какой разумны универсализация и
унификация исследуемого предмета. Но универсальная среда - это квазисреда,
"квази" - постольку, поскольку элиминируется "субъект"
среды, тот смысловой фокус, без которого не состояться событию среды.
Универсальный же "субъект" - это вовсе предельная философская
категория. А поскольку предельная, постольку весьма бедная для таких содержательных
предметов, как среда и архитектура. Модификация взгляда на архитектуру - вынужденная модификация, но она необходима, потому что требуется освобождение места для теоретических и практико-методических представлений средового подхода. Хотя архитектура и среда являются дополнительными друг к другу (и в плане абстракций, и в плане эмпирики), между ними, буквально, нет ничего общего. |
| Так, в своем рафинированном виде среда предстает как процесс, как течение изменений "сквозь" структуру, морфологию и пространство [А.Э.Гутнов, А.В.Иконников] архитектуры. Материей и субстанцией средового процесса изменений служит деятельность, а материалом и субстратом знаково-символические [О.И.Генисаретский] образования - образы и значения, коды и шифры. Они, соединяясь с "вещами" архитектуры, предстают для обыденного восприятия средой в натурализованном (овеществленном) виде. | Разумеется, субстрат должен быть как-то и кем-то произведен, ведь знаково-символические образования являются сугубо искусственными по своему происхождению и существуют только как актуально искусственные. В этом смысле, они не могут быть заимствованы из кладовых природы или культуры. И именно поэтому среда, а если точно и строго, средообразование - это не просто процесс, а процесс свершений: физических и психических, целенаправленных и спонтанных, рациональных и мистических. | Встав на средовую точку зрения, мы вынуждены видеть не столько ставшие формы деятельности - "вещи" архитектуры (и дизайна) - сколько деятельностные процессы, взаимодействующие с архитектурными формами, пространствами и структурами. А как любое видение, оно должно учитывать модусы и ракурсы своего взгляда, конструктивные и непроизвольные. |
|
|
| модус первый: средообразование в пространстве архитектурных форм и структур |
| Этот аспект архитектурной среды замечателен тем, что процесс средообразования, с одной стороны, как бы ничем не ограничен, а с другой, ему и опереться вроде бы не на что. Мы здесь акцентируем это "как бы". Действительно, речь идет все же об архитектурном пространстве, а не сугубо физическом или ментальном. А так как об архитектурном, то определенным образом обустроенном и организованном. Тем не менее, речь - о пространстве и, следовательно, в первую голову о самой возможности средообразования. Здесь правомерен тезис: архитектурное пространство есть функция и следствие возможностей средообразования. | Если эти возможности внешне ничем не ограничены,
то перед нами оказывается "классическое" архитектурное пространство(10). Пространство это тем "чище", чем меньше ограничений средообразованию. Просим у читателя прощения, но еще раз напоминаем, что речь не столько о пространстве физики, не о пустоте, даже не столько об овеществленном пространстве архитектуры, сколько о пространстве как возможности средообразования. Следовательно, архитектура настолько пространственна, насколько существуют различные возможности к различному средообразованию. Так, в одном и том же "объеме" архитектуры, например в заурядном помещении, может оказаться столько пространств, сколько будет реализовано возможностей к средообразованию. |
И дело вовсе не в банальной пространственности - величине, просторности, вместительности... Как убеждает архитектура Средневековья, затесненность - лучшая подруга пространства, его высочайшее воплощение. И противоположное: прорубка в теле средневекового Парижа так называемых бульваров Османа - обширных сквозных пространств - лишила парижан определенных возможностей средообразования, ставшего к тому времени для них уже вполне традиционным. Имеется ввиду нескончаемое строительство баррикад, вносящее романтико-героическую окраску в парижский стиль жизни. Огромная городская площадь предстает везде и всюду минимумом средовых возможностей и скудостью стиля жизни. |
|
|
| модус второй: средообразование в формах архитектурных пространств и структур |
| Данный модус архитектурной среды прямо противоположен предыдущему. Во-первых, форма по своему определению налагает на все ограничение, а вместе с тем и на возможности средообразования. В этом смысле, огромная и пустынная городская площадь - это жесткая архитектурная форма, накладывающая на среду свою унылую печать и угнетающая средообразование своей бесплодной стерильностью. | Во-вторых, форма всему предписывает определяемый ею характер, а вместе с тем среде и средообразованию. Средообразование "в форме" обретает единственно возможный жанр, ту, а не иную событийность. Форма оформляет, формирует, трансформирует, информирует процесс средообразования. Весь этот формационный спектр может исходить как от сугубо эстетической архитектурной формы, так и от функциональной и утилитарной архитектурной формы(11). |
|
|
| модус третий: средообразование в структуре архитектурных форм и пространств |
| Этот модус вынужденно противопоставляется первому и второму - модусам пространства и формы. Образным синонимом и функциональным аналогом структуры является каркас - вещественные или символические координаты среды. Средообразование, как плющ, цепляется за каркас и ориентирует в нем себя подобно всей земной флоре, координируемой тьмой и светом, ландшафтом и почвой. | Именно в структурном модусе нам предстает сценарный характер средообразования. Сценарию средовых событий необходимы место, простор и время. И они образуются в системе координат средообразования. Сценарию средовых событий необходимы форма и содержание, и они строятся "на" и "в" каркасе. Таким образом, архитектурная структура есть, прежде всего, организационная идея и, более того, организационная в том смысле, в каком можно понимать и предполагать неустранимую самоорганизацию среды. Форма всегда довлеет, на то она и форма. | Пространства никогда не бывает в оптимуме, его либо много, либо мало. Структура же позволяет средообразованию установить необходимый для него баланс пространства и формы, компенсировать одно другим и комплексировать то и другое. |
|
|
| резюме: ориентированные архитектурные среды |
| В чем же главный и постоянный упрек среде?
Ответ: она всегда не та, что надо. И даже если мы испытали удовлетворение
ею вчера, то оно уже не посещает нас сегодня. Ждать ли его завтра? Но
дело далеко не в мотивах и не в эмоциях, хотя и их вмешательство законно.
Причина - в препятствии средообразованию: моему, вашему, нашему. Но препятствие это мнимое. Мнительность проистекает от дезориентации средоформирующей деятельности, а равно и от сотрудницы дезориентации - той или иной дезорганизации. Обе выношены высокомерием архитектуры в отношении деятельности. Архитектура лишь соизволяет предпослать ей уготованное место и назначить отведенное время. Спрашивается: а как же иначе? Мыслимо и возможно ли иное? Где и как могут сойтись среда-деятельность и архитектура? В каком мире? В этом лучшем из миров подобного не предусмотрено. По крайней мере, предусмотрено не было. |
Предустановленная миру гармония от архитектуры
- это реализованная антиутопия культуры, это вещная регламентация ищущего
духа. Архитектура, нищая духом, блаженна лишь в остановившемся времени.
Но в этом ли самом времени мы живем? И эти ли грядут времена? Архитектура перед лицом и судом среды - временна. Возникая время от времени постройками, она своевременно на них же и разбирается. Из тела старого Рима (например, из материала Колизея, запасы которого по тем временам были явно неисчерпаемы) пришельцами строится Рим новый. Взрываются и строятся аборигенами храмы Спасителю. Заколачиваются постояльцами двери центрального входа, дабы проложить не предписанный маршрут со двора. Совмещаются и разделяются санузлы с ваннами. Так доколе же? По нашему разумению - до тех пор, пока архитектура не перестанет бытовать помещениями, зданиями, сооружениями, объектами; пока не возникнет пространствами, формами и структурами среды. Что это значит? |
Это значит стать условием свободной ориентации
средообразования. Это мы не свободны, в том числе от среды, но сама среда
свободна, в том числе и от нас. И только в этом состоянии свободы она
- Среда. Если Архитектуре по силам отстаивать право на Среду, так это только ее освобождая. Дизайн - это кропотливый ремесленник Среды. Дизайн архитектурной среды - это взаимная несвобода Дизайна, Среды и Архитектуры. Архитектура уже сегодня несет Среде свободу. Разумеется, та Архитектура, которая не творит из себя ничего иного, кроме Форм, Пространств и Структур среды. Никаких санузлов и храмов. В дезориентированных и дезорганизованных средах первое и второе неконтролируемо меняются местами. В таких средах ступивший на дорогу к храму никогда не обретет гарантии в него войти. |
|
|
|
|
|
|