главная
о
лаборатории
новости&обновления
публикации
архив/темы
архив/годы
поиск
альбом
|
|
|
|
| Виталий
и Елена СААКОВЫ Содержание и собрание города Дидактическая схематика знаков и символов города |
| "Надо притвориться, что мы не
знаем, что именно отражается в зеркале, и исследовать это отражение в самом источнике его существования. Кажется, что это простое место чистой взаимности" Мишель Фуко "Слова и вещи" |
| заявление |
| Этот текст написан для демонстрации возможностей
собственного языка архитектуры. Демонстрация необходима, поскольку множатся
обстоятельства, в которых происходит явно необоснованный и преждевременный
от него отказ. И это при всем том, что язык архитектуры сегодня вознамерился
выразить, казалось бы, до сих пор ему все чуждое. Другими словами, этот
текст должен рассматриваться как приглашение к опыту в испытании языка
архитектуры. Закономерен вопрос: что и как будет испытываться? В отношении обстоятельств "отказа" иллюстрацией может служить вытеснение архитектурного языка языками не столь выразительными, сколь на первый взгляд (слух?) более действенными. |
Имеются в виду языки, в которых создаются т.н. динамичные модели, а также модели-грамматики, используемые для различного рода исчислений (синтаксис прогнозов, предложения вероятностей). Это, например, математизированный тезаурус социологии, экономизированная лексика психологии, кибернетические термины теории управления и, конечно же, словарь языков программирования - от, казалось бы, нейтральных "слов" баз данных до несомненно напористых "выражений" виртуальной реальности. В отношении обстоятельств "намерений" имеет смысл указать, что именно в данном тексте подразумевается под собственным языком архитектуры. Здесь акцентируются как собственно языковое, так и собственно архитектурное. | Т.е., собственным языком архитектуры является
содержание, которое ни как язык, ни как высказывания в этом языке, не
может быть отчуждено от архитектуры, будучи воплощенным в несобственном
языковом материале (в графике, поясняющих ее текстах, в цвете, объемных
изображениях, в городских строениях...). Под собственным языком архитектуры в этом тексте будет подразумеваться схема, а именно схема проекций. Следовательно, утверждается, что высказываемое в этом языке - в схеме проекций - является специфически архитектурным. Во-первых, по способу изложения и, во-вторых, по форме выражения (и заключенному в ней содержанию). Здесь опускается вопрос о месте и времени изобретения или заимствования данного языка. |
|
| утверждение |
| Утверждая схему проекций в статусе собственного языка архитектуры, мы, тем самым, вызываем в качестве его внутренней силы и собственного веса способность воображения. В противовес опоре на механистичные процедуры исчислений в формализованных терминологических системах. Мы удостоверяемся, что схематизация есть первая имитация реальности. Вопреки ее симуляции в любом ином языке. Схематизируя нечто, мы это нечто проживаем, оказываемся ему причастными. | Другим же языкам остается только, так или
иначе, способствовать переживанию и сопричастности. Наконец, приняв схему,
мы обретаем современность и событийность схематизируемому как наиболее
возможной общности с ним, нежели осведомленность, достигаемая в иных языках. Язык схемы проекций утверждает: чтобы содержание и собрание города (как существительные и как глаголы) проговаривались в его - города - языке, необходимо преодоление языков несобственных. |
Несобственных, но укоренившихся в роли выразителей содержания(1) города и его собрания(2). И даже если речь заходит о городской среде(3), то необходимо и преодоление языка среды. Преодоление необходимо уже постольку, поскольку здесь чрезвычайно трудно провести грань между языком-как-средой и средой-как-языком. Поэтому упражнения в "преодолении среды" имеют несомненную ценность |
|
|
| преодоление среды |
| "Среда" подлежит единственному отношению - ее преодолению. Преодоление должно быть наиболее действенным, если под "средой" подразумевается среда обитания. "Среда" связывается прежде всего с подразумеванием плотности-вязкости, жесткости-пластичности, сплошности-разрывности и тому подобных свойств, в которых пространство-территория-местность так или иначе сопротивляется нам и нашему действию. | Но более тонко организованное внимание
обнаруживает, что преодолению подлежит в первую очередь не столько среда
как окружение, в котором мы пребываем, сколько наша на нее реакция. За
вниманием приходит понимание, что среда как среда обитания является всего
лишь моментом среды вообще, например, "среды" нашей реактивности-рефлексивности.
Ничто, во всяком случае, никто и никогда не препятствовал намерению преодолеть грамматически (и даже синтаксически) и среду-как-реакцию. Для этого реакция помимо ее рассмотрения как активности должна быть представлена и как совокупность культурных значений - "вещей" культуры, достаточно систематизированных психоанализом и герменевтикой. |
Вся совокупность подобных "вещей"
может быть сведена в две группы: (а) группу, культивирующую отношение к среде как к среде обитания и (б) группу, предоставляющую инструменты освобождения от конкретных форм этого отношения. Остается еще один логический шаг в "преодолении" среды, в отстранении от ее вездесущности: различение среды-обитания и среды-культуры. Т.е., в воспринятии такого отношения, которое не опиралось бы ни на"среду обитания", ни на "среду-культуру". А если точнее - отношение, свободное в выборе своих оснований. |
|
|
| "вхождение" в схему |
| В принципе, схематизация среды, хотя бы
как речь о ней в ее собственном языке, уже состоялась. Дело остается за
подбором подходящих символизации и знакового оформления, а далее - в составлении
знаковой конструкции, которая послужила бы (а) речи и взгляду на среду " извне" и (б) как бы "изнутри" данной конструкции. |
Второе не вполне привычно, т.к. предполагает отождествить наблюдаемую конструкцию со способом смотрения. А равно внимания, понимания, созерцания. Одним словом, идентифицировать семиотическую (знаковую) конструкцию с собственным взглядом(4). |
|
|
| средообразующая роль схемы |
| Многосмысленность названия статьи умышленна.
Она позволяет провести аналогию и следовать ей, ведя речь о городской
среде-факте и среде-схеме. И таким образом показать буквально, а в данном
случае графически, средообразующую функцию схемы и схематизирующее действие
среды. Работа по аналогиям рискованна, но, тем не менее, в своей основе
связана с преодолением границ среды: языковых, исторических, культурных,
территориальных и тому подобных. Читатель, разумеется, может не принимать предлагаемого логического круга, а приняв, попытаться его разорвать. |
В сценируемом же здесь и теперь тексте
подобный шаг явится ни чем иным, как участием в упражнении "преодоление
среды", а следовательно, выступит средообразованием в точном смысле
этого слова. Итак, первым изображением (см.рис.1) в этот текст вводятся обозначения горожанина и его экрана представлений о городе. Под знаком горожанина собираются и городской житель, и исследователь города, и его проектировщик, и любой промышляющий городом. Знаком экрана объединяются и городские теории, и городские слухи. Следующим изображением (рис.2) нашему горожанину абстрактно задаются "эмпирические обстоятельства". |
Теперь это знак обитаемой среды. Вместе с тем, двигаясь по намеченному логическому кругу, сохраним в изображении принятое исходное членение: самостоятельные знаки горожанина и экрана представлений. Можно утверждать, что в этой знаковой конструкции как под скорлупой яйца уже возникли "токи жизни", т.е. движение мысли в живительной для нее среде. Заключено это движение в форму множественности (способов) реакций на "среду обитания" со стороны "обитателей" (горожан). Поэтому внесем в изображение соответствующий нюанс (см.рис.3). |
|
|
|
|
|
| экранизация среды |
| Последующее развертывание схемы в качестве среды уже неоднозначно, поскольку оставляет без надежды на окончательный и однозначный ответ различные "острые" и "неудобные" вопросы. Например, по поводу состава процедур установления отношений между средой как средой-обитания и средой как средой-представлением о городе. | Невозможность предугадать исход взаимоотношений между двумя этими планами очевидна. Хотя бы в силу указанной множественности способов реакции на среду обитания. Есть и менее очевидные обстоятельства: воспринимаются ли способы с "экрана"? отображаются ли они на "экран", составляя динамичные сцены городской жизни? возвращаются ли в виде сценариев, предопределяя судьбу места возвращения? возможно ли изобретение способов, не улавливаемых экраном? | Подобные вопросы о городе как среде обитания в нашей схеме-языке есть экранизация городской среды. Следовательно, необходимо освободиться от этих двух оснований: среды-представления и экрана-представления о среде. Требуется мысль. |
|
|
| схематизирующее действие среды |
| Наш горожанин пока без "оснований",
как-то неоснователен, что и зафиксировано предыдущей картинкой (рис.3).
Тем не менее, он может в любой момент прибегнуть к помощи экрана, а также
принять в расчет три основательных соображения, принадлежащих знатным
горожанам - Платону, Мишелю Фуко, Владимиру Лефевру ("а", "б",
"в" на
рис.4). (а) Благодаря первому соображению, наш горожанин обречен постоянно теряться в двух, как минимум, мирах. Что уже зафиксировано в изображении: где сам город, а где его "тень"? и "города" ли это тень? |
Расчленение Платоном мира на мир идей и
мир реальный (вспомним его знаменитую метафору пещеры) стало для нас необходимым
и жестким средовым обстоятельством. В языке нашей схемы-среды платоновская
пещера - это горожанин и экран. И ничего кроме. Если, конечно, не окажется
свидетеля с вестью о реальном мире. (б) У М.Фуко для нашей схемы чрезвычайно важно понимание того, что представление не в состоянии представить среду без разрывов. И его же соображение о знании как особой среде, регулирующей теории, проекты, хозяйственную деятельность... и прочие искусства своих обитателей. |
(в) А тонкий инструмент восполнения разрывов в представлениях о среде - рефлексию как особое пространство существования и измерения города - находим у Вл.Лефевра: Представьте себе, что в некоторый город приехал бродячий цирк. Он вывесил плакаты, что завтра состоится аттракцион. Жители города разошлись по своим домам и сели в глубокие кресла. Предположим, что каждый из них догадался, что циркового выступления не будет. А через пятнадцать минут радио сообщило об отмене цирка. Спрашивается, получил ли каждый житель города новую информацию? Ответ "нет" - ошибочный. Дело в том, что после сообщения каждому стало известно, что каждому стало известно, что цирк отменяется. Сообщение по радио не изменило отношения человека к выступлению цирка, но оно изменило его представление об отношении других горожан к возможному событию. |
|
|
|
|
|
| планирование среды |
| Таким образом, вхождение в схему-как-среду
с необходимостью оборачивается схематизирующим действием среды. Оборачивается,
например, схемами планирования. Таковое возможно с опорой на планы, введенные
в рисунок в самом начале текста: (1) план эмпирических фактов и опыта, (2) план культурных значений среды, и (3) только что отмеченный мыслительный и рефлексивный план (см. рис.5). |
Процедура планирования предпринимается для обретения речи о содержании и собрании. Они, и в этом нет ничего странного, уже обрели формы самостоятельной жизни в схематизирующем действии среды. | Действительно, содержанием города будет
являться то, что с неизбежностью разносится по трем планам знаковой конструкции (см. тот же рис.5). Собранием города с необходимостью выступит то, что стягивается в связях-переходах между планами-содержаниями (рис.6). Что дает подобная схематизация? |
| 1. Во-первых, вести речь о бессодержательности.
Такова городская среда, если не возникает взаимоотображения планов, каждый
из планов имеет свои и только свои представленности. Планирование среды
в этом случае подобно известному из геометрии мыслительному эксперименту(5).
Вообразим, что изображение на рис.5
является резиновой конструкцией, которую можно растянуть на плоскости,
не принимая в расчет трансформации отдельных элементов. Растянув и сделав
конструкцию плоской, получаем как бы состыкованные в "реальности"
города локусы его среды. Но М.Фуко не оставляет сомнений в нашей неспособности
состыковать "реальность" без каких-либо разрывов. Как следствие:
в городской среде неизбежны провалы, пустоты, сбои... И не важно в какой
ипостаси среды - в ее вещах, знаках, возможностях или в архитектуре, укладах
жизни, образах. Очевидно, что подогнать локусы друг к другу без зазора
- дело безнадежное. Их объединение достигается, как правило, банально
и не взирая на особенности конфигурации. Например, проводкой общих инженерных
коммуникаций, накладыванием индифферентных административных сеток, за
счет разнообразных миграционных потоков, преодолевающих "разломы"
городской среды. Платон подсказывает, что подобная единственная плоскостность "реальности" есть ничто иное, как хаос и случайность, лишенные какой-либо устойчивости и осмысленности. |
Уже поэтому "задолго" до Платона
владыка античных Трезен царь Питфей оборудовал городскую среду столь необходимой
ей "ортогональю" - экраном (если в собственном языке среды):
Привиделось мне во сне, что я должен возвести стену. И только неведомо
было зачем. Будет она тем, внушал мне голос свыше, что на ней появится.
Я строил стену и все время находился в неведении. И надпись возникла.
Она мне открыла глаза. Вот что я скажу - это будет стена проклятий. Стена
проклятий за храмом богини любви. И пусть всякий, у кого накипело, пишет
на ней все, что ему заблагорассудится. Нужно выбрать кого-либо из безупречных,
уважаемых граждан, чтобы он стал священным служителем этой стены. Он станет
очищать ее, давая место высказаться всем, кто захочет. Пусть даже чернят
наши решения... К планированию среды без взаимоотображения ее внутренних планов не подходит даже метафора "кривого зеркала". В его перевернутых отражениях стоит вести речь не о локусах среды, а о параллельном существовании нескольких городов, никак не связанных друг с другом. Бессодержательность среды, тем не менее, обязывает к "средовым" именам. Но именам, противным городу. И самое точное из них - гетто (промышленное, этническое, культурное, административное...). |
2. Далее. Принятая схематизация среды позволяет
вести речь о содержательной бедности. Бедность содержания возникает
вследствие следующего планировочного приема: представленности какого-либо
плана объявляются содержанием другого (других). Иллюстрации здесь бесчисленны.
Например, перенос отношения к среде обитания в своей непосредственности
на среду-культуру. И, соответственно, население последней сугубо человеческими
отношениями. Т.е., субъективными, спонтанными, изменчивыми.., вопреки
объективности, фундаментальности, надвременности институтов культуры.
В результате - антропоморфизация специфического строения среды-как-культуры
(подмена содержаний плана-2 содержаниями плана-1, рис.5).
Еще пример: прямое воспринятое идей жизнеустроения как способов существования.
Здесь результатом оказывается натурализация(6)
Платонова мира идей (по приему: подстановка содержания плана-2 в место
содержаний плана-3). Возможен и более тонкий прием планирования. Например, задействование в каком-либо одном из планов содержаний двух других. Так, на удивление нас мало смущает переименовывание исполкома в мэрию, ежедневных работ по поддержанию чистоты в городе - в экологическую кампанию, генерального плана развития города - в документ землепользования и проч. |
| Подобные примеры будут множиться до тех пор, пока устраивает подобный прием обогащения городской среды (подстановки на место плана-2 содержаний плана-1 и его последующего отождествления с планом-3). | Не в укор инициаторам смены имен будет
сказано, но городские подмостки не только всегда служили продолжением
театральных, но сам город рассматривал себя сценической площадкой средовых
эффектов. Возможное многообразие приемов ухода от бессодержательности среды и ее "обогащения" демонстрирует таблица на рис.7. В ее поле - пунктирной сетке - прочерчиваются плоские фигуры различной конфигурации. |
Таковая определяется соотнесением содержимого со всеми координатами сетки (в данном случае с нумерацией планов рис.5). Данное соотнесение и является искомым приемом планирования, частные варианты которого рассмотрены выше. |
|
| 3. Наконец, о содержательности.
Таковая восстанавливается как "объем" на всех трех планах-проекциях.
Себя мы освобождаем от этой работы, уступая ее более способному в этом
- самому городу(7). Собрание города и его среды есть восстановление в схеме проекций ее связей и переходов (рис.6). Связи трактуются как инструмент преодоления разрывов в представлениях о городской среде (и разрывов в среде-факте) за счет установления рефлексивных переходов и перебросов между тремя планами. Отличие этой процедуры от предъявления содержания в том, что здесь не происходит переноса представленностей и, вообще, запланированному содержанию нет места. Чтобы не множить примеров, возвращаем читателя к объяснению Вл.Лефевром рефлексии. А также к "Хищным вещам века" Аркадия и Бориса Стругацких: Злой или добрый, не важно, замысел при достаточном разнообразии "вещей" среды может вызвать к жизни совершенно иной мир. Его обитателями становятся не только носители замысла, но и все его невольные современники. |
Собрание осуществляет себя: 1. В способе анализа среды. Это переход между планом-1 и планом-3: как действие-мысль и мысль-действие. Изобретательные, сообразительные, находчивые в своей способности связать в одно несовпадающие и не сводимые друг к другу планы городской среды. 2. В средовом подходе. А это переход между планом-1 и планом-2: т.е. не в самом средообразующем действии, а в примеривании к нему, в готовности и способности к действию-событию, результатом которого станет знак данного действия именно как знак действительного средообразования. 3. В средообразующей программе. Здесь переход между планом-2 и планом-3: как радикальной трансформации или смены рабочих представлений о городском окружении и руководящих способах его организации. |
В собрании среды, во-первых, не может быть
излишка и, во-вторых, недостаток собрания - скорее всего нонсенс. Первое
справедливо уже потому, что горожанин всегда сам с успехом ограничит временные
и пространственные обстоятельства "своего окружения". Было бы
что ограничивать. Второе справедливо по определению собрания - всегда
полного. Если это собрание. Собрать город в городской среде возможно,
отталкиваясь от любого из трех планов. Этот текст и эта схема проекций
отправлялись от плана-1 (рис.5,
рис.6).
Приняв во внимание характер собрания, отметим, что в нем нет мелочей и
не допустимо пренебрежение деталями. В собрании все важно: - исходное основание городской среды: среда обитания, представление о среде, среда как результат мысли, - последовательность сбора планов городской среды, - конструктивный смысл шагов сборки: в способе, подходе, программировании, - модус каждого из шагов: осуществление и/или превозможение способа, представление и/или реализация подхода, манифестация и/или развертывание программы. |
|
|
| звучание схемы |
| Этот текст вовсе не есть намеренно усложненные абстрактные построения в рамках еще не обозначенной теории. Это всего лишь озвучивание простейших схем. Звучание исходит от схемы изначально. И потому его можно разнообразить, усложнить, утончить. Для этого нужно менять октавы - отправные планы собрания и содержания среды. Например, план-1 на план-2. | В этом есть резон, поскольку городская среда еще не приобрела полноты своих смыслов и значений. Видна лишь узкая ее часть. Мы не видим главного - процесса средообразования. И вынуждены ориентироваться на слух. Схематизация - это постановка слуха. |
|
|
|
|
| литература |
| 1. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных
наук. - М., 1994 2. Платон. Собрание, сочинений в 3-х т.т., т.З, ч.2. - М., 1970 3. Щедровицкий Г.П. Рефлексия в деятельности. // Вопросы методологии, 1994, N3-4 4. Лакатос И. Доказательства и опровержения. - М., 1967 5. Проталин В.В. Лабиринт или сказание о Тезее. - М., 1992 6. Стругацкие А.Н., Б.Н. Хищные вещи века. - М., 1992 |
|
|
|
|
||||||
|