1.1.1. Досредовой и средовой этапы в архитектуре и градостроительстве
1.1.2. Среда-вещь и среда-образ
1.1.3. Категоризация и аналитика среды
1.1.4. Альтернативы средового подхода

ТЕОРИЯ И МЕТОД ИССЛЕДОВАНИЯ. АНАЛИЗ

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОТЕЧЕСТВЕННЫХ ЭТАПОВ ИССЛЕДОВАНИЯ СРЕДООБРАЗОВАНИЯ

1.1.1.
Досредовой и средовой этапы
Перед всяким исследованием стоит проблема выбора "конструкции" объекта(1),(I). В самом общем виде выбор не велик: это либо нечто непосредственно данное, либо условия и обстоятельства, его опосредующие. Как характер (и сложность), так и специфика метода в этом случае во многом определяются формой соотношения первого и второго. Форма(2),(II) составляется понятиями объем, граница, место.., преломляемыми профессиональным мышлением, а также другими необходимыми категориями и понятиями, выводящими исследование на профессиональное представление об объекте. Последний в этом случае дан как:
- сосредоточенность в некотором физическом и семантическом объеме особенного состава (набора) функций и услуг, их вещественных носителей с определенными эстетическими свойствами и качествами,
- ограничение этого состава принципиальными и\или конкретными обстоятельствами, складывающими тип,
- теоретическое и практическое обособление типа в самостоятельное образование и последующее связывание с ним определенного строя профессионального внимания.
Если речь идет об архитектурном проектировании, содержание замысла, чтобы быть воплощенным в архитектурном объекте, должно быть привнесено в проект в качестве мыслительного представления. Тогда проектируемый архитектурный объект как тип образуется в результате ограничений на процедуры привнесения содержания. Исследование же здесь первой своей задачей ставит уточнение и, как правило, расширение перечня требований на привнесение содержания, а если в терминах проектирования, то расширение состава норм. Хотя здесь следовало бы подразумевать эмпирическое изучение ставшего, а для исследования возможных(3) состояний среды требуется, по-видимому, до определенной меры освобождение внимания от груза привычных и устоявшихся представлений. По-иному, освобождение исследуемого "места" от его атрибутивных характеристик, с неизбежностью воспроизводящих устойчивые схемы и модели описания для нужд исследования и проектирования. Но для подобного освобождения требуется сместить в объеме понятия среды акценты с ее границы к присутствию в ней.

1.1.2.
Среда-вещь и среда-образ
Это смещение акцентов в архитектуре символизирует, тем самым, смену основных содержаний архитектурного мышления и архитектурного сознания(4). Грубо говоря, здесь проходит водораздел и различие между "досредовым" и "средовым" этапами архитектурного исследования и проектирования(5). Основной пафос различения может быть выражен особенностью рефлексии схем и механизмов исследования.
Для первого этапа - досредового - характерна симметрия позиции внешнего наблюдателя (а равно исследователя, деятеля) и рефлексивно заимствуемой позиции "внутри", в границах проектируемого или исследуемого объекта. Симметрия заключается во взаимном обращении содержаний из форм рабочих представлений в рефлексивные формы(6). Во втором этапе - средовом - на подобное взаимообращение налагается запрет. Другими словами, категориально-логическая оппозиция субъекта и объекта не только теряет свою определенность и однозначность, но и замещается иными категориально-логическими отношениями. Поставляются они из развитых методологических и метафизических систем и практик, в которых не предусматривается или действительно отсутствует возможность занятия внешней позиции по отношению к объекту. Как крайний случай, рефлексии доступно лишь особое "средовое сознание", с необходимостью полагаемое фрагментом ткани или вещества среды. Фрагментом, возможно и не имеющим отличной от среды субстанции. Постольку исследованию подлежат своеобразные организованности (образования), в которых:
- значения и подразумевания субъекта и объекта буквально слиты; эта слитность и является продуктом творческого вымысла (замысла); представляет собой концептуальную конструкцию и являет доказательства некоторой духовной и деятельной практики,
- необходимо признать организованности (образования) собственно среды; они разотождествляются с природными, архитектурными, дизайнерскими и прочими объектами исходя из общей картины циклов их "жизни", т.е. закономерностей(7) их становления, воспроизводства и распада.

Пока можно обозначить только контуры как тех, так и других организованностей (образований). Границы их весьма неопределенны, т.к. состав и строение "тела" подобного образования не могут быть однозначно определены в какой либо одной или немногих категорий. Даже если это такие продуктивные категории, как вещь и образ.
Во взаимоотношениях данных категорий обращается по преимуществу весь проблемный материал средового подхода. С середины 1970-х годов культурологические, архитектурные и дизайнерские статьи и сборники, посвященные тематике среды, открываются постановкой именно этого вопроса(8). Можно утверждать, что его актуализация обусловлена активной семиотизацией предметов и средств профессионального мышления. Несомненно, что включение пространства (как традиционно-профессионального архитектурного представления кантовского наследия форм представления) в социальный контекст и последующий логический шаг в полагании среды как части "массива культуры" (Коган Л.Б., 58, с.7) обозначили в арсенале профессиональных средств и представлений место для семиотики. Их закреплению как сугубо рабочих послужило признание среды в качестве реальности, имеющей иное строение, нежели реальность вещи, в частности, "более высокую степень конкретности" (Рябушин А.В., 97, с.27).
Со второй категорией - образом - природа и характер представлений о среде связаны наиболее тесно, и в этом связанном виде далее кладутся в основание теоретического и методического обеспечения практики средообразования. Усилению образности среды послужил, разумеется, отход от категории вещи, выдвинутой было в качестве ее центральной категории.

1.1.3.
Категоризация и аналитика среды
Восьмидесятые годы ознаменовались в архитектуре феноменологизацией среды(9). Образа уже оказывается недостаточно, и среда объясняется "образом образа" (Г.З.Каганов, 53, с.15), выступает как трансформированная в сознании и нашедшая в нем место физическая реальность. Но существует она теперь как "феномен сознания" (А.А.Высоковский, 19, с.23). Подобная психологизация среды и средового отношения (сознания, знания, рефлексии...) предполагает и разработку соответствующего понятийно-терминологического оснащения, утвердившего бы психологическую действительность среды. Подобным оснащением выступают "процедуры отображения" (М.Р.Савченко, 103, с.33, 34), методика выделения и описания "психологических типов" субъектов среды и т.д. В это же время и в тематических рамках одних и тех же сборников заявляется герменевтическая проблематика среды (А.Г.Раппапорт, 91,с.93; Е.И. Россинская, 95, с.80)(III). Становится все более определенной и конструктивной критика метафоризации среды. Критика направлена на недостаточность и неустойчивость возводимых на метафорах оснований систематики многообразных средовых феноменов. Параллельно с герменевтической проблематикой намечается линия интеллектуализации средового подхода. Именно в ней отмечается поверхностность внимания к форме средового знания, указывается на необходимость рациональной типологизации и каталогизации средовых событий и ситуаций (91, с.93).
К 1990-м годам были осуществлены первые шаги именно в этом направлении: предложены конструктивные логические модели ситуаций средового проектирования (М.Д.Тумаркин), средства семиотики подвергнуты специализации и опредмечиванию в материале архитектуры (Ю.Л.Курикалов), производятся неоднократные попытки процедур "средового интегрирования" (Н.Е.Прянишников), расширяется понятие перцепции среды за счет включения в ее зрительный опыт опыта "двигательного", разрабатываются приемы аналитического отношения к "истории" среды (А.А.Высоковский, 18, с.87), возвращается материалу (материи) среды идея и категория вещи, но уже в оболочке идей пространства и форм поведения (Г.З.Каганов, 56, с.24).
Период "безвещности" среды обернулся, тем не менее, углублением и дальнейшей разработкой логико-семиотических (знаково-символических) и логико-эпистемологических оснований средового подхода.

Для нашего исследования заслуживают интереса прежде всего:
1) Полагание субстанции среды, задание ее атрибутивных свойств, развертывание соответствующей метафизики (А.А.Высоковский, 20, с.16, 25).
2) Построение специфических рефлексивных форм и назначение рефлексии в качестве наиболее адекватного средового отношения, которое можно обозначить как интеллектуально-перцептивное (Г.З.Каганов, 55, с.57).
3) Указание на место (ситуацию) средового подхода и его описание в исторической эволюции архитектурного мышления как периодического явления, знаменующего собой регулярное возобладание в формах архитектурного мышления его синтетических форм (В.А.Никитин, 70, с.143, 144).
4) Разработка оснований критики средового подхода (А.Г.Раппапорт, 92, с.157, 160).
Несомненно, все выше перечисленное явилось важным шагом, продвигающим средовые представления от рубежа, зафиксированного монографией В.Л.Глазычева "Социально-экологическая интерпретация городской среды" в середине 1980-х годов. Шаг заключается в онтологизации идеи среды. В отличие от линии на опредмечивание идеи среды в значимой для нее, но все же слишком специфичной проблематике, скорее стоящей перед иными подходами (социологическим, психологическим, семиотическим, экологическим...).
Разумеется, мы здесь выделяем линии, наиболее близкие проблематике нашего исследования - интеллектуальную и логическую. В контексте средовой идеологии и аксиологии эти линии подвергались сомнению в самую первую очередь и неоднократно "изгонялись" не только из языка, но и с территории исследования и проектирования (в первую очередь архитектурной). По всей видимости, это был преждевременный выпад против логической формы, спровоцированный неприятием упрощенных схематизмов, к которым прибегло было профессиональное (в первую очередь архитектурное) мышление(10). Само же упрощение было обусловлено построением данных схематизмов внутри круга узких профессиональных представлений, а не в контексте общих форм мышления и культуры. Действительно, критике может быть подвержена как функция логики в аппарате средового исследования, так и функция воображения. Если они в равной мере ответственны за недееспособность средового подхода, являющегося до сих пор скорее выражением особого мировоззрения и пробным камнем для современных пространственных, вещных и знакосозидающих концепций.

Одна из причин недееспособности заключена, собственно, в строениях объекта средового подхода и предмета средообразовательной деятельности, воспринявших вполне правомерную установку на сложность. Другое дело, что сложность единицы среды оказалась перенесенной на средствиальную (инструментальную) составляющую - на сам средовой подход. В архитектуре это перенесение обернулось во многом негативной стратегией, отрицающей опыт и багаж "архитектуры объемов" и именно таким образом отстаивающей свою самостоятельность. В этой же связи следует рассматривать и затруднения с приемами типологизации средовых событий и феноменов, приемами, которые были вполне действенны для "архитектуры объемов". Воспринятие же типологических приемов до сих пор только нивелировало различия между "архитектурой среды" и "архитектурой объемов", вопреки ожиданиям их разведения. Слияние, казалось бы, разнонаправленных перспектив вновь вернуло все сложности и затруднения, накопленные при эксплуатации прежних подходов и приемов(11).
1.1.4.
Альтернативы средового подхода
Преодоление этого характерного затруднения мы и будем связывать с анализом логико-категориальных средств, требующихся средовому исследованию(12). Для этого же необходим анализ общих и специальных требований к теоретико-методическому исследованию, в том числе нашему. Но прежде, мы полагаем, необходимо предпринять анализ типичных и нетипичных состояний средообразования, который должен предоставить нам "единицы" и "средства" аналитики среды, вне которых невозможно сколь-нибудь продуктивное ее исследование. В противном случае мы рискуем столкнуться с теми же затруднениями и парадоксами, от которых так старательно уходило архитектурное мышление, следуя за средовым подходом. Например, с опасностью лавинообразного порождения "типов среды", а, следовательно, и с новым витком специализации внутри архитектурной профессии.

(1) - Текст к сноскам, маркированным римскими цифрами, помещен в конце тома диссертации в разделе "Примечания и комментарии".
(2) - В целях необходимого методического оснащения теоретико-архитектурного исследования А.Г.Раппапорт вводит различение категории и понятия формы (76, с.58, 87). Смотри здесь также Примечание II.
(3) - Последнее может и не входить в круг непосредственных задач архитектурного исследования и проектирования. Так, Б.В.Сазонов отмечает, что "если архитектор не разрабатывал систематических знаний о действительности существования за пределами его устоявшихся профессиональных предметно-практических и предметно-теоретических интересов, то это не означает, что он не имеет никаких средств выражения этой действительности, когда ставится задача связи с новой практикой или выхода за границы старых знаний. Особой формой выражения действительности существования служат категории, которые носят надпредметный характер, т.е. выделяют некоторую действительность, относительно которой может быть построено определенное множество предметов" (90, с.225).
(4) - Если речь идет о профессиональной сфере архитектуры и градостроительства, то мы будем прибегать к термину "мышление". Если же на архитектуру указывается в самом широком смысле, то уместнее использовать термин "сознание" (общественное, коллективное, индивидуальное), который обозначает наряду с профессиональным и внепрофессиональное отношение.
(5) - Нам здесь безразлично, относить ли отмеченные этапы сугубо к жанру хронологии архитектурных событий и явлений или же выделять их как сосуществующие методологические установки и творческие манифесты, характерные не только для сферы архитектуры, но и для любой средовой практики.

(6) - Схематично данная симметрия проявляет себя и как смена "внутренних" рабочих представлений "внешними" рефлексивными. Интерпретироваться это может в образах и формах так называемой самодеятельной архитектуры, для которой мировоззренческое ощущение и утилитарные, прагматические цели находят выражение и подкрепляются материальной и эстетической организацией целостного образа жизни. Хотя иллюстрации "самодеятельности" здесь могут быть самыми высокими. Например, уникальное индивидуальное творчество А.Гауди и коллективное творчество архитектурно-строительной общины П.Солери.
(7) - "Закономерности" - постольку, поскольку преследуется цель теоретизации материала и результатов данного исследования. В этом смысле, "средовым исследованием" с необходимостью заимствуется и научно-методологический аппарат.
(8) - В первую очередь здесь должен быть отмечен сборник ЦНИИПГрадо "Развитие городской культуры и формирование пространственной среды" (1976 г.), а также последовавшие за ним "Проблемы теории и истории архитектуры: архитектурная деятельность и формирование окружающей среды" (ЦНИИПГрадо, 1979 г.), "Городская среда и пути ее оптимизации" (Институт географии АН СССР, 1977 г.), "Эффективность жилой среды в условиях городского образа жизни" (Ленинград, 1978 г.), "Теоретические проблемы дизайна: методологические аспекты социологических и историко-культурных исследований" (ВНИИТЭ, 1979 г.) и отдельные статьи и монографии (А.В.Рябушина, В.Л.Глазычева, М.Р.Савченко и других исследователей).
(9) - Это прежде всего сборник под редакцией А.А.Высоковского "Средовой подход в архитектуре и градостроительстве" (ВНИИТАГ, 1986 г).

(10) - Объяснение двоякое: а) сложность схем, соизмеримая бы сложности архитектурной "проблемы" оказалась недостижимой по причине разрыва в 30-40-е г.г. линии развития проектного мышления (71), б) возобладание психологических интерпретаций среды (как реакции на "совре-менную архитектуру"), позволяющих, казалось бы, с легкостью описывать "объекты" сколь угодно сложные, но бессильных в инструментальном отношении.
(11) - В подтверждение можно указать на так называемый типологический круг - перенесение типических имен архитектурных объектов на образования и организованности среды. Последние именуются синонимично именам в архитектурных типологиях - среды городские, жилые, производственные, досуговые.., а далее согласно номенклатуре, например, общественных зданий - среды дошкольных и школьных заведений, зрелищных и торговых зданий и т.п. Следовательно, на среду переносятся и вопросы, типичные для "архитектуры объемов", вопреки постановки новых.

(12) - Роберта Грац в книге "Город в Америке: жители и власти" (35) предоставляет градостроительному, архитектурному и дизайнерскому мышлению, ориентированному на среду, специфический и уже достаточно структурированный материал для возможного использования в теоретико- и практико-методических целях средового исследования и организации среды. Конечно, требуется определенная переинтерпретация его несколько публицистического содержания, в своем оригинальном значении относящегося к практике девелопинга и к событиям ревитализации/регенерации, отчасти реставрации, а главное - к "внешнему" и "внутреннему" подходам к организации среды. Но ни тот, ни другой не ставят задачи именно ее организации. Средовые образования и организованности появляются как бы в результате оценочных и страстных восприятий и переживаний.

ПРЕДЛОЖЕНИЯ ПО ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ОЦЕНКЕ СОСТОЯНИЙ СРЕДООБРАЗОВАНИЯ

1.2.1.
Состояния ставшие и возможные
Исследование средообразования есть исследование не столько состоявшихся образований среды, сколько находящихся в процессе становления(13). Дело даже не столько в том, что нами выбран в качестве предмета исследования процесс средообразования, сколько в том, что такова "природа" среды. Ставшие состояния уже не принадлежат среде. Т.о., как среда всегда неявно исследуется процесс средообразования. Подобная категоризация предполагает и вместе с тем требует нашего постоянного исследовательского присутствия в течение событий среды. Исключение подобного требования переводит тотчас средовое исследование в разряд исследования объекта.
Как мы уже отмечали, центральным понятием исследования объекта, к примеру архитектурного, может служить граница. Именно она позволяет построить исследование по классической субъект-объектной схеме. В этом случае ограниченный объект может опредмечиваться (воплощаться) как в сугубо архитектурно-вещном материале (и тогда фиксироваться и ощущаться в простейшем чувственном опыте), так и в более сложном "материале", например, в абстракциях обитель-обитатель, жилище-житель, сооружение-пользователь... (и, тем самым, отделять фигуру исследователя или проектировщика от фигур, подлежащих изучению, но не схватываемых чувственным опытом).
1.2.2.
Граница и присутствие
Т.о., значимой чертой исследования средообразования выступает присутствие, что налагает вполне определенные требования на сам характер исследования. К примеру, условие включенности. Среда - не объект. Это основная категоризация и, согласно ей, отстраненное, внешнее, т.е. объективирующее отношение здесь не возможно. Тем не менее, аналитика средообразования, вне которой не мыслимо существование средового знания, до некоторой степени требует отстраненного отношения. Иначе мы вынуждены будем признать единственным ее (среды) выражением только существование эпифеноменов (вещей в себе) и вынуждены будем согласиться с невозможностью иных, противостоящих среде, форм выражения - описывающих ее знаков и текстов. Другими словами, признать невыразимость среды. Кстати, психологический подход всегда готов реализовать это положение, в чем могли убедиться воспринявшие его исследователи среды (волей-неволей образовавшие партию "средовых агностиков").

В то же время мы имеем совершенно противоположное "средовому агностицизму" положение дел. Среда тематизируется, аспектизируется, обсуждается, описывается и, соответственно, исследуется. Необходимо только ответить на вопрос, какого рода состояния средообразования схватываются (воспринимаются, фиксируются, осознанно переживаются...) теми или иными текстами, понятиями, схемами, моделями. А.В.Рябушин определяет совокупность подобных состояний как развитие (97), задающее и выражающее форму существования (а равно и способ существования), например, жилой среды. Видимо, это определение может быть распространено на архитектурную среду в целом и на среду как таковую. Категория развития предполагает и предписывает нам как "наше" присутствие (причастность) в развивающейся среде, так и запрет на описание среды как ставшей. В противном случае обессмысливается сама идея развития.
1.2.3.
Норма и экстремум средообразования
Развитие не есть норма и, более того, есть ее известная противоположность. И постольку чтобы исследованию средообразования состояться как научному (до определенной меры объективирующему описанию), оно должно выделить и описать некоторые экстремальные состояния изучаемого процесса. И если таковые выделить удается, то они с этого момента становятся моделями исследования. Форма состояний средообразования, относительно которой выделяются экстремумы, является форма технологизации(14). Именно в связи с процессами и результатами технологизации наиболее отчетливо выступает проблематика субъектности, свободы, самоопределенности, интуиции и творчества... А также, именно технологизации средообразование обязано приобретением качеств и свойств, отказ от которых был бы равносилен отказу от современного состояния среды.
Для целей нашего исследования достаточно трех экстремумов(IV) состояний средообразования. Таковыми могут считаться сверхтехнологичное состояние среды, контртехнологичное состояние среды и атехнологичное. Состояния соответствует определенному вектору средообразования: собственно технологическому, экологическому и рекреативному. К сверхтехнологическому состоянию тяготеют, например, среды "больничные" и "пенитенциарные". Контртехнологичное состояние средообразования скорее всего должно быть вынесено "за скобки" профессионального предмета деятельности.

Оно может рассматриваться либо как экзотика средообразования (например, по выражению Ч.Дженкса, так называемая "архитектура из отходов армии и флота"), либо как негативное явление сугубо социального порядка (например, бидонвили и трущобы), либо как различного рода протесты против "техники" (выражаемые художественными и пространственными средствами). Тогда третье состояние средообразования - атехнологичное - представляет наибольший интерес как с точки зрения самого средового подхода, так и с точки зрения явлений и механизмов средовой "самоорганизации". Проиллюстрировать различие экстремумов можно также в контексте, например, градостроительных концепций жилой среды (82, с.21), описываемых в форме эволюции программ:
а) санитарного оздоровления среды,
б) ее социального переустройства,
в) пространственно-планировочного решения,
г) экологической компенсации.
Правомерность выбора данной иллюстрации обоснована тем соображением, что жилая среда - возможно единственная среда, которая с равным успехом воплощается в каждом из трех отмеченных экстремальных состояний (сверхтехнологичном, контртехнологичном и атехнологичном). Поэтому выводы, применимые к закономерностям "жилого" средообразования, в определенной мере применимы и к архитектурным средам вообще, если они только могут быть специфицированы значением того или иного экстремума.
Таким образом, искомые состояния средообразования могут быть закреплены в следующих различениях:
1) Контртехнологичное состояние требует только поддержания санитарного благополучия(15) средового образования, либо его оздоровления или предотвращения неблагоприятных его влияний за счет мероприятий локализации.
2) Сверхтехнологичное состояние процесса средообразования вынуждает к различным эколого-компенсаторным мероприятиям, например, социально-экологическим, культурно-экологическим, а также требуют реконструкции естественных и исторических сред (ландшафтов, строений, предметов, знаковых средств...)(16).

3) Атехнологичное состояние, будучи свободным от тех или иных "технологических" проблем и, как правило, с установившимся "экологическим" равновесием, является оптимальным для осуществления собственно средового отношения (как его предпочтения решениям социального, политического, технического и иного толка).
Архитектурные примеры здесь наиболее убедительны. Поэтому имеет смысл проиллюстрировать данные положения именно на примере архитектурной среды. Даже в первом приближении эмпирическим аналогом(17) атехнологичного состояния может выступить средообразование рекреационных пространств и помещений(18) общественных зданий и города. Процессы, следом которых является все эмпирическое многообразие ре-креационных пространств(V), имеют непосредственное отношение к функциональной и технологической организации как проектируемого, так и эксплуатируемого архитектурного объекта, в данном случае общественного здания. Поэтому основанием выбора именно этого архитектурного пространства в качестве иллюстрации атехнологичного состояния средообразования служит его же назначение: данное пространство находит себя в "разрыве" - технологической паузе - процессов, конституирующих практически любое общественное пространство. К процессам, конституирующим данный тип пространства, относятся, с одной стороны, процессы предоставления требующихся и ожидаемых функций и обстоятельств (связываемых с организацией конкретной архитектурной среды) и, с другой стороны, процессы воспользования требующимися и ожидаемыми функциями и обстоятельствами. Пространственное и временное совпадение обоих сторон (групп) данных процессов - факт для общественного пространства чрезвычайно редкий. Характерен он, прежде всего, для сверхтехнологичного состояния среды. Для контртехнологичных состояний он вообще не имеет значения.

1.2.4.
Типологический круг
С точки зрения последовательного функционализма наличию в проектируемом архитектурном объекте двух различных по смыслу (назначению, содержанию, направленности и пр.) процессов должна соответствовать и определенная функциональная организация пространства. Но в то же время повсеместны ситуации, когда интуитивно назначаемой организации пространства невозможно поставить в сколь-нибудь однозначное соответствие ни одного технологического (а равно и типологического) процесса. Тем не менее, структура пространства, содержащая "лишние", "нефункциональные" элементы и связи, назначается, а его последующее типологическое обоснование строится на представлении о несостыковке, несовпадении базовых процессов, о пространственных "зазорах", временных паузах в их течении и т.п. разрывах в течение событий средообразования.
Возникшее в силу архитектурной интуиции пространство далее типологизируется и вводится (при достаточно широкой практике и множестве прецедентов) в качестве новообразования в соответствующий класс архитектурных объектов (84, 85, 86). В конце концов, происходит и объективация процессов, до того не имевших архитектурного имени и статуса. Новообразование закрепляется в профессии как архитектурный тип. Но это означает, что типологический круг замыкается, препятствуя проникновению в него имен и представлений средового подхода.
1.2.5.
Эмпирические и теоретико-методические характеристики
состояний средообразования
Функционально-типологическая определенность архитектурного пространства диктует (в соответствии с логикой данного представления) и определенность необходимых взаимосвязей "разорванных" процессов. Наиболее характерные примеры совпадения (отсутствия разрыва) дают пространства для торговли, в которых покупатель и продавец функционально и пространственно не разделены. В них процесс-функция предоставления услуг и воспользования ими (соответственно, продажа и купля) совершаются в одном физическом пространстве и практически одновременно. Поэтому здесь и не возникает необходимости в дополнительных пространственных элементах и связях (если, конечно, речь не идет о формах т.н. отсроченной купли).
Таких примеров крайне мало, в среде общественных пространств они не типичны. Большинству общественных сред и пространств (в т.ч. общественным зданиям и сооружениям в целом) присуще именно несовпадение места и времени отмеченных составляющих.

Сюда относятся пространства и среды: для зрелищ (в которых технологически необходимый антракт обусловливает соответствующий комплекс функциональных и пространственных элементов), для обучения и образования (в которых смена форм и вида учебных занятий требует определенного пространственного и временного решения), для транспортных коммуникаций (необходимость устройства зала ожидания для пассажиров в любом вокзале связана как с сугубо "внутренними" технологическими приемами перевозок, так и с "внешними", например, природно-климатическими).
Рассогласование двух выделенных процессуальных составляющих (в функциональных терминах - производства услуг и обстоятельств и их потребления) в первую очередь отмечается во времени при последовательном протекании в границах одного пространства (места). Временное несовпадение может дополняться пространственным (территориальным), и тогда возникает очевидная необходимость в специальном пространственном элементе или же в специальной среде.
Но и в том, и в другом случаях, если мы мыслим представлениями "архитектуры объемов", встает задача организации деятельности (поведения) посетителей общественного пространства в тех или иных, в активных или пассивных формах времяпрепровождения. Но вот организационное отношение проектировщика здесь как бы повисает в воздухе. Организационный замысел не может найти себе опоры в неструктурированной паузе, возникающей в разрыве двух процессов (основных для функционального представления). Структурированность процесса и его составляющих является в этой ситуации условием структурированности пространства, другими словами, ясности архитектурного решения.
В терминах же средового подхода здесь следует говорить о дифференцированности состояний процесса средообразования. В отличие от структурированности пространства, сводящегося всегда без видимого для него ущерба к опять же к пространственным элементам(VI). Усилие по дифференциации среды вынуждено обращаться к изначально разнородным ее элементам. Этим утверждается единственное - образ пространства все же есть образ пространственных переживаний и впечатлений; образ среды - есть прежде всего образ, в образности которого отражается природное "образу": знаково-символические образования, т.е. не физической природы. Конечно же, структурирование или аналитика "пространства" может осуществляться и в средствах семиотики, но нам важно подчеркнуть достаточность физических оснований подобной процедуры(19).

И пока мы не располагаем рабочей онтологией (или метафизикой) среды и средообразования, мы воспользуемся отчасти приемами пространственного структурирования анализируемых новообразований, возникающих в результате связывания рассогласованных процессов.
Уже на первом шаге задача организации деятельности (поведения) и ее средового оформления выступает как задача строительства и конструктивно-технического обращения с представлениями о возможных ее формах в ситуациях подобного типа и о возможном ее организационном оформлении. Именно в этом залоге и в этой модальности имеет смысл говорить о самоорганизации архитектурной среды в функционалистской традиции.
Импульсом к самоорганизации в этом случае всегда служит пауза, образующаяся вследствие рассогласования составляющих процесса средообразования.
Например, временная пауза, которая как факт "свободного времени"(VII) в общем течении событий средообразования всегда обращена в две стороны, по отношению к которым и имеет смысл ее "свобода"(20).
Это, во-первых, отсутствие жестких, технологически детерминированных обязательств у проектировщика среды и, во-вторых, проявление внутренних интенций к средообразованию у его контрагентов ("страдательной" стороны), оказывающихся в ситуации как бы вынужденного замысливания и воплощения замыслов собственной деятельности. Эти две стороны "свободы" как бы раздвигают место (пространство и территорию) для нового деятельностного и средового образования(21).
Эмпирическими, и в этом смысле физическими, интерпретациями этих двух сторон являются:
(1) тип связей и отношений складывающегося, искомого процесса с объемлющими его процессами предоставления и воспользования функциями и услугами среды,
(2) форма и величина временной паузы в разрыве объемлющих процессов,
(3) особенности потока участников средообразования "через" образующийся локус пространства,
(4) содержание и выражение "новой" деятельности.
Эти четыре характеристики могут на время заместить собственно средовые и явиться рабочими характеристиками состояний средообразования при отсутствии онтологической картины среды.

1) Тип связи определяется и далее сам задает способ соорганизации (точнее - не соорганизации) технологически и функционально определенных процессов: частичную или полную их разновременность и разноместность. Можно выделить два типа связи:
(а) непосредственную связь, ориентирующую возникающие процессы новообразования на процесс-разрыв (а равно, на процесс-паузу или же процесс-связь) и
(б) сопутствующую связь, ответственную за противоположную ориентацию, т.е. замыкающую процессы новообразования на уже существующие организованности среды и ее наличные процессы.
В представлении проектировщика непосредственная связь помещает возникающее новообразование в ядро существующей организации среды, назначая его, тем самым "точкой" ее роста. При сопутствующей связи процессы и функции, принадлежащие новообразованию, и процессы и функции, относящиеся к существующим организованностям ставшей среды, разнесены во времени и различным образом локализованы в объемлющей их пространственной организации.
Различная ориентация связей-отношений составляет основу для классификации (упорядочивания) эмпирического множества и разнообразия "разрывных" ситуаций средообразования. В предлагаемой нами терминологии - атехнологичных экстремумов. Забегая вперед, отметим - и основу для соотнесения теоретических представлений о средообразовании с его различными практиками (например, с практикой реконструкции).
2) Во временной паузе внимание привлекают ее форма и величина самого интервала. Форма может иметь как фиксированный во времени, так и переменный характер. Для ограниченного процесса средообразования (временем, материалом, объемом здания или сооружения...) величина временного интервала заключается в пределы от нескольких минут до неопределенной величины (в одном и том же такте, который может иметь циклический характер и, тем самым, являться как бы постоянным моментом в течение событий средообразования(22)). Переменный интервал, в отличие от фиксированного, имеет только одну временную фиксацию - свое начало или окончание. При циклической паузе может происходить смена фиксированных во времени сторон интервала(23). Фиксация задается, как правило, одним процессом, а переменность - другим.

Форма интервала во многом определяет характер и строй развертывающейся "новой" деятельности, также зависящей, как было показано выше, и от типа связи новообразования с существующей организацией среды-пространства. Переменный интервал присущ новообразованиям среды с сопутствующей связью (при последовательной смене функции предоставления определенных средовых обстоятельств функцией воспользования ими). При фиксированном интервале состав "новой" деятельности складывается как заданный набор актов и действий, варьируемый и назначаемый при переменном интервале.
3) Особенности потока участников средообразования характеризуют наиболее общие параметры средового новообразования. Количественная величина (плотность) потока и его единовременных (синхронических) срезов переплетается с качественной характеристикой - интенсивностью и способом осуществления, в т.ч. и распределенностью в промежутке интервала паузы. Необходимо различать непрерывный и дискретный потоки. При непосредственной связи процессов новообразования с существующими процессами поток имеет в большинстве случаев непрерывный характер. Здесь же проявляются некоторые производные параметры единовременной "вместимости" (единовременного "населения"). Дискретный характер проявляется, как правило, при сопутствующей связи.
4) Функциональное содержание и выражение "новой" деятельности и ее предметно-пространственного оформления всегда может быть представлено через предзаданную структуру конкретных функций и обстоятельств. Некоторая сложность состоит в вычленении и поименовании функций и обстоятельств, как бы выпадающих, выскальзывающих из привычного набора имен, фигурирующих в профессиональном языке архитектора. Уже поэтому складывающееся новообразование не может быть выражено однозначно, раз и навсегда. Если только не считать подобным обозначением термин "атехнологичное образование".

Но в любом случае назначаемые в ходе проектирования или описываемые в исследовании функции должны быть подразделены на (1) обусловливающие и (2) дополняющие. Та или иная форма выражения "новой" деятельности и ее средового обстоятельства будет задаваться комплексной характеристикой состояния средообразования: видом связи, интервалом паузы (разрыва), потоком участников.
Архитектурные объекты, функционально и типологически определенные, в подобных характеристиках не нуждались, И последние постольку не выделялись и не использовались(24). В то же время в средовом подходе обозначаются все новые образования, противоречащие типологической "чистоте" традиционного членения мира архитектурных объектов. Атехнологичное образование (пространство) как обобщенное явление в совокупной архитектурной среде - именно такой знак. Данный знак указывает на "пересечение" в нем двух различных измерений архитектурной среды, а следовательно, и двух форм теоретико-методического обеспечения средообразовательной практики: (1) в рамках типологического проектирования с приданным ему сводом норм и предписаний и (2) в рамках описания фундаментальных и самых общих процессов средообразования (рассматриваемых не столько через классификационные и типологические сетки, сколько посредством категориально-понятийного аппарата исследования средообразования).
Массив задач на подобном "пересечении" постоянно возрастает, и атехнологичное образование в силу его широкой представленности в рамках первого измерения служит яркой иллюстрацией затруднений методического характера, адресованных приемам создания средовых образований.

(13) - Сравни: "…Путем долговременного процесса, а не единого рывка. Это ключ к тому, чтобы такой процесс вобрал в себя соучастие со стороны различных желающих <<малых переделывателей>>, будь то индивиды или девелоперы, включить творческие стратегии, нуждающиеся в чем-то большем, чем перестройка оболочек… Эти истории подчеркивают одно - уместность и успешность ревитализации через процесс по контрасту с ложной определенностью ревитализации через воплощенный проект" (35, c.228-229).
(14) - В форму технологизации мы вкладываем смысл алгоритмизированных процедур деятельности, отработанности и совершенства понятий и, благодаря этому, возможность переноса способов деятельности во "времени" и в "пространстве". Таким образом, под формой технологизации подразумевается залог человеческой практики - воспроизводство деятельности (106).
(15) - Термин санитарное может трактоваться как в узком, так и широком смысле, например в смысле санации, и тогда задействоваться не только в санитарно-гигиеническом значении, но и во всем спектре так называемых "оздоровительных" мероприятий (политических, экономических, организационных, инженерно-технических и пр.).
(16) - И первое, и второе не застрахованы от социально-преобразующих вмешательств.
(17) - Это не теоретическое утверждение, а именно эмпирическая фиксация, основанная на констатации достаточного множества эмпирических характеристик данного класса архитектурных пространств, а также на обобщении данных характеристик (см.здесь Примечание V).
(18) - Можно привести в качестве примера такие их имена: фойе, кулуары, холлы, салоны, вестибюли, залы ожидания, приемные, конкорсы, атриумы... За каждым именем стоит некоторое разнообразие пространств и помещений. Более разнообразны функционально аналогичные им городские пространства, но их типологическая определенность не столь характерна, и поэтому "страдает" отсутствием собственных имен.
(19) - Например, топологические преобразования.

(20) - Особая роль "ничегонеделания" в оценке качеств среды и подобной своеобразной причастности к процессу средообразования отмечается Г.З.Кагановым (46, с.9). С его точки зрения элементы "ничегонеделания" содержатся в любой деятельности и должны учитываться при ее организации и ее временно-пространственном развертывании (см.здесь Примечание VIII).
(21) - Это образование (новообразование) может остаться исключительно деятельностным, представляя собой бесконечный "спектакль" разнообразных знаков деятельности: жестов, схем поведения, статичных и действующих ролей и фигур... Тем не менее, и его необходимо отнести к явлениям среды и средообразования, не нуждающихся до поры в архитектурном оформлении. Последнее требует особых условий: достаточности времени и его ресурсов, масштабности и устойчивости деятельностных образований-"конструкций", наличия или поступления "строительного" материала для предметно-вещного оборудования возможной архитектурной среды.
(22) - Для исследования здесь гораздо больший интерес должны представлять достаточно масштабные процессы средообразования. И тогда значительная величина временного интервала являет собой условие проявления зримых эффектов "самоорганизации", ощутимой для архитектурной среды в целом. Например, как проявление средообразующей инициативы той или иной социальной группы, некоторых крупных или значимых территориальных и хозяйственных субъектов.
(23) - Например: (а) фиксированное начало и переменное, подвижное окончание в одном цикле и (б) переменное, подвижное начало при фиксированном окончании в другом цикле.
(24) - Это лишний раз говорит о том, что "архитектуре объемов" в большинстве случаев достаточно знания состава, перечня, в котором подобно периодической таблице химических элементов могут присутствовать некоторые пропуски. Данные пропуски и становятся предметом внимания и заботы архитектурного исследования. Для описания же "архитектурной среды", сплошность которой есть одно из непременных (онтологических) требований и, соответственно, одно из существеннейших проявлений формы и способа ее существования, требуется знание иного рода, например, знание нормы и экстремума средообразования.

ОБЩИЕ И СПЕЦИАЛЬНЫЕ ТРЕБОВАНИЯ К ТЕОРЕТИЧЕСКОМУ И МЕТОДИЧЕСКОМУ ОБЕСПЕЧЕНИЮ

1.3.1.
Исследования а-технологичных образований среды
1960-70-е г.г. - годы первых шагов практического становления и теоретического оформления средового подхода в архитектуре. Мы возвращаемся к ним с определенной целью, а именно, с целью выделения специфических исследований, направленных на изучение и описание атехнологичных образований (состояний) среды. Поскольку данное время, прежде всего, характерно сменой имен(IX), постольку реконструкция предмета интересующих нас исследований требует некоторой осторожности. Последняя настоятельна, поскольку за так называемым "средовым предметом" присутствует, как правило, типичный архитектурный объект. Поэтому мы и выделяем нижеследующую группу исследований и исследователей, т.к. описываемые ими явления с очевидностью не вписываются в каркасы предзаданных классификационных и типологических сеток, накладываемых на мир архитектуры.
Данные исследования несут, разумеется, различную степень внимания и глубины теоретического осмысления атехнологичных закономерностей средообразования. И поскольку рассматриваемые исследования явно еще не отмечены "средовой печатью", постольку они демонстрируют различную степень внимания и в отношении процессов, объемлющих собственно предмет исследования. А в выделяемых ниже исследованиях им является в широком смысле ре-креационное, а в специальном смысле - атехнологичное пространство(25).
Не прибегая к характеристике процессов и закономерностей средообразования посредством его нормы и экстремума, эти работы, тем не менее, обозначают атехнологичное пространство на фоне и в контексте достаточно широких и масштабных процессов, складывающих и воспроизводящих архитектурную среду. Таким фоном, инициирующим внимание к атехнологичным состояниям среды в работах Б.Г.Бархина (8), В.М.Виноградова (15), Ю.П.Гнедовского (33), Э.И.Окуневой (76), М.Р.Савченко (34) и других исследователей послужили процессы и функции, составляющие и сопутствующие зрелищу и зрелищным технологиям.

Контекст процессов и функций пассажирских перевозок позволили Г.М.Анджелини, Е.В.Голубеву, А.В.Модорову, Ю.Н.Евреинову, В.А.Ушакову(X) и другим, не отмеченным нами исследователям, сформулировать принципиальные рекомендации атехнологичным пространствам различного рода вокзалов. Для исследований П.С.Козлова, А.П.Ольховой, М.Э.Яворовской таким контекстом послужили функции и процессы, связанные с комплексом гостиничного обслуживания. Для исследований С.Я.Кузнецова - контекст и фон процессов обучения и воспитания. Сюда же могут быть отнесены исследования М.И.Магидиной и С.Ф.Наумова. На фоне разнообразного спектра функций бытового обслуживания были проведены исследованeя Г.З.Поташниковой, А.И.Черепахиной, М.А.Ломакиной, Г.А.Чесноковой (см.также прим.Х).
Не с целью критики (поскольку атехнологичное пространство в данных исследованиях не заявлялось в качестве специального предмета исследования), а для указания на особенный характер перечисленных разработок, укажем на важное, с нашей точки зрения, обстоятельство.
Обращение к характеристикам "основного", типологического, процесса естественным образом оттесняет атехнологичный процесс на второй и более второстепенные планы функционального и композиционного замысла (в случае проектирования) и на задние планы, периферию, исследовательского интереса (в случае их изучения)(26), (XI).
Основной причиной ускользания атехнологичных образований - одних из самых широко распространенных в среде общественных пространств - из поля зрения исследователя является недостаточность и даже отсутствие представления об их действительности (картине)(27). Этим обусловлен чрезвычайный разброс количественных рекомендаций для их пространственно-планировочного и функционального решения, а также противоречивость суждений о пространственно-композиционных схемах. Таким образом, многочисленные факты затруднений с определением функционально-семантического и пространственно-планировочного оптимума вызваны фактом экстремума их средообразования. А преодоление затруднений может быть связано с изучением его (средообразования) атехнологичных состояний.

1.3.2.
Естественная и искусственная классификации
средового разнообразия
Опора на представление об экстремальности состояния средообразования предполагает смену или, по крайней мере, корректировку принципов и оснований систематики эмпирического множества сред. Условием корректировки служит комбинация двух процедур, используемых практически во всех работах, так или иначе имеющих отношение к систематике некоторых разнообразий - естественной и искусственной классификаций (59, с.172, 217, 247). Обе классификации сводят исследуемое разнообразие в два одноименных порядка. В естественной классификации упорядочиваются, по преимуществу, наличные, "естественные" признаки и характеристики вещей (в данном случае - архитектурных объектов). В искусственной классификации - признаки и характеристики необходимо вносятся в исследуемый материал. Внесение производится с вполне определенной целевой установкой - задачей структурирования аморфного (с точки зрения исследователя и его исследовательских моделей) материала, не имеющего собственной организации.
Традиционный ход на систематику архитектурных объектов осуществляется, как правило, в приеме естественной (натуральной, натурной)) классификации. Хотя при любом упорядочивании множества архитектурных объектов, а тем более архитектурных сред, сложным образом соединяются и естественная, и искусственная классификации. Но этот момент практически не акцентируется, если он вообще осознается. Мы же специально обращаем на него внимание, поскольку искусственные основания систематики являются пусть и не единственным, но явно не достающим звеном при "исчислении" многообразия архитектурных сред.
Важно подчеркнуть даже не столько возможность методического приема комплексирования искусственных и естественных оснований систематики разнородных "вещей" среды, сколько неизбежность подобного комплексирования. Последняя связывается с принципиально непреодолимым затруднением в попытке охватить чистым, однозначным приемом какой-либо класс вещей-предметов архитектурной среды.

1.3.3.
Требования к методической форме
Схематично оговариваемые положения могут быть заданы следующим изображением (см.рис.1.1), которое может также рассматриваться и формой предпринятого исследования(28). Таким образом, сделанный нами исследовательский шаг по своей методической форме есть шаг в изучении не столько недостаточно определенных фрагментов (организованностей и образований) среды, сколько достаточно неопределенных. Неопределенность обусловлена тем, что данные образования не могут быть "ухвачены" за их эмпирические и морфологические признаки. И это не есть факт временного незнания, которое может быть восполнено при дальнейшем изучении подобного фрагмента среды, а принципиальная характеристика, не имеющая ничего общего с так называемым "средовым агностицизмом". Подобные образования среды могли бы быть названы "пустыми местами" в ее морфологии и семантике.
Индексом "1" на введенном рисунке символизируется "область исследования" с подлежащими систематике единицами, например, множеством принятых моделей или онтологических полаганий архитектурной и иной среды. Задача их упорядочивания и предписывает задействование двух приемов классификации.
Напомним, что часть подобных моделей и онтологических полаганий, как это следует из параграфа 1.1, ориентирована вещной категорией или, что то же самое, схемами атрибутивного знания - "знания о ..." (123)(XII).

Другая часть - топическими представлениями или, что то же самое, организационными схемами. Индекс "2" символизирует "предмет исследования", построенный на естественных основаниях систематизируемых единиц(29). Индекс "3" - "предмет", задаваемый в среде искусственных единиц (признаков, характеристик, функций, свойств...) или собственно "пустое место". Индекс "4" символизирует комплекс искусственных и естественных оснований систематики (полагаемых и изучаемых свойств архитектурной среды).
Выскажем предположение, что в большинстве случаев затруднения, ошибки и безосновательность методических рекомендаций и теоретических представлений объясняются, как правило, предпочтением какого-либо одного классификационного приема. Обычно, приема естественной классификации. Подобной односторонности стремится избежать средовой подход, о чем свидетельствуют:
1) Обозначение и оперирование с множественными основаниями, например, научными и ценностными (А.А.Высоковский, 19, с.23).
2) Отказ от категории вещи и ориентация на трансцендентные процедуры объяснения и понимания феноменов среды (А.Г.Раппапорт, 90, с.44, 46).
3) Ставшие уже достаточно общим местом для средоориентированного сознания внеположенность среды как объекта и ее интериоризованность как жизненного пространства (Г.С.Лебедева, 61, с.162), что впрямую указывает на "двойное" измерение единиц среды.
4) Деморфологизация среды, а также обнаруживаемость манифестаций среды только при ее нехватке и неисправности, а также "исчезновение" среды из нашего восприятия при ее благополучности (Г.З.Каганов, 55, с.19).
5) Распространенная уже бинарность пространства-места.
6) И т.д.
Еще раз отметим, что актуализация средового подхода, внимание к нему со стороны исследователей различных ориентаций и школ показывают, что средовой подход призван разрешить те затруднения в описании и понимании современных явлений, которые не разрешались за счет однозначных, хотя и многофакторных, классификационных приемов. Комплексирование различных приемов систематики является достаточно самостоятельной теоретической задачей средового подхода.

1.3.4.
Метафора и идея "пустого" места
Этой цели служит метафора и одновременно конструктивная идея "пустого места", которое, с одной стороны, выполняет роль иллюстрации предусмотренного проектным замыслом механизма непрерывного формирования среды (ее трансформаций, возникновения новых функций и качеств, дополнительных включений и ассимиляций...), с другой стороны, означает пространство, в которое может быть направлена и в котором может реализоваться активность контрагента проектировщика.
Для пояснения этого положения можно чуть изменить введенный рисунок (см.рис.1.2). При неизменной исходной схеме индекс "1" тогда будет символизировать создаваемый фрагмент среды. Индекс "2" - распорядителя создаваемым фрагментом среды или искомого контрагента проектировщика. Индекс "3" - проектировщика, оперирующего в мысли "вещами" среды, а индекс "4" - проектировщика, мыслящего "места" среды.
Индекс "5" символизирует в этом случае два различных способа выражения активности контрагента проектировщика. Перечисленные символы заведомо не принадлежат какой-либо одной теоретической системе представлений, а служат цели онтологизации механизма средообразования и его последующего моделирования с учетом выводов, зафиксированных в параграфе 1.1. "Общая характеристика отечетвенных этапов исследования средообразования".
Онтологичность приведенной схемы состоит в придании целостности средовым представлениям, принадлежащим различным персонажам средообразования. Иначе, состоит в требовании соорганизуемости представлений о средообразовании, каждое из которых являет собой определенную со-целостность, принадлежащую объективному знанию о среде и средообразовании. Требование соорганизуемости и целостности может быть поставлено в параллель с требованием соорганизованности и целостности процесса средообразования и, таким образом, перенесено на компоненты деятельности средообразования. Таковыми компонентами мы и назначаем фигуры-позиции, изображенные на рис.1.2.

Далее следует выбрать определенную линию теоретизации, например, линию на психологическую объективацию средообразовательной деятельности, линию на социологическую объективацию, собственно деятельностную. Внутри же направления теоретизации (объективации) можно обращаться к феноменологической, герменевтической, семиотической, эпистемологической и другим трактовкам фактов архитектурного средообразования. Регулирующим принципом в подобной теоретико-методической работе служит та или иная категория, базовая для определенной онтологической установки нашего зрения. Для настоящего исследования таковой является категория деятельность, а категории среда-вещь и среда-образ являются подчиненными и служат для задач категоризации отдельных положений представления и деятельности средообразования.
Мы полагаем, что это последнее утверждение может служить и общим требованием к теоретико-методическому обеспечению всего круга вопросов, связанных со средообразованием. Подчеркнем - может служить. Может служить, пока не будет показана неэффективность деятельностного подхода в теории и практике средообразования. До той поры ничто не препятствует рассмотрению архитектурного средообразования как деятельности, хотя и специфической (очевидным образом отличной от установившихся норм профессиональной организации архитектурного проектирования).
Вернемся к схеме рис.1.2. Разнообразие взаимоотношений позиций-персонажей (а это, как минимум, три сложных совокупных позиции), имеющих как непосредственное, так и различным образом опосредованное отношение к процессам средообразования, есть также знак возможного разнообразия его механизмов. В этой связи средовое образование должно мыслиться прежде всего как сложный состав, по всей видимости, как конгломерат. В этом конгломерате изначальное противопоставление "организующего" и "организуемого", "формирующего" и "формируемого", характерное для проектного подхода, несет весьма условный смысл. Поэтому форма теоретико-методического описания архитектурного и иного средообразования должна предусматривать подобную неопределенность в строении и последующей организации и эксплуатации того или иного средового образования. Лишь первоначальным толчком в проектировании (организации, формировании) среды, только в качестве его исходного импульса выступают априорные представления, изначально созначаемые с некоторыми реалиями среды и средообразования.

1.3.5.
Дихотомия средообразования
Содержательным материалом для подобных представлений выступают, например, представления о "потребности и услуге", "спросе и предложении", "приобретаемом и производимом", "присвоении и отчуждении".., или об "освоении и порождении", "воспринимающем и воспринимаемом".., или об "условии и обстоятельстве", "знаке и вещи" и т.п. Далее любая из перечисленных связок и мыслится, и складывается опять же из связок, аналогичных прежним или же из своеобразных(30). И заранее нельзя утверждать, чем будет являться в "живом" средовом образовании (а также и в ассоциируемых представлениях) элемент из той или иной связки: потребностью или услугой, осваиваемым или порождаемым, знаком или вещью.
Сложность и даже невозможность подобного угадывания имеет прозрачное основание - до сих пор еще не проделана работа по изысканию и исследованию, проектированию и программированию средовой самодеятельности и инициативы (30, 31), однозначно не раскладывающихся в приведенных дихотомиях. Так, здравоохранение и его среда, обучение со своей специфической средой, торговля, транспорт, досуг и т.п. по вполне понятным причинам относились к производимым и предоставляемым услугам. Также ясно, что "спрос" и "потребность" по сути составляли не более чем смену знака или же полное переоформление так называемого "предложения" на "спрос", являлись тем, что как пустое противопоставлялось заданному и освященному характеру предлагаемого.
Кажется вполне очевидной невозможность неучастия "горожанина" в формировании архитектурной среды (среды обитания, культурной среды, исторической, этнической...) и в воздействии на различные циклы ее жизни. Но пристальное исследовательское внимание к этому участию тотчас обнаруживает методическую сложность вычленения форм участия из общих или специфических процессов средообразования. Со всей очевидностью это представлено Р.Грац (74) и В.Л.Глазычевым (32) в монографиях, посвященных "нестандартности" исследовательских моделей и организаторских усилий в этом вопросе. Здесь же расставлены необходимые акценты, обозначена соответствующая проблематика и заданы принципиальные направления ее разрешения, приведены убедительные иллюстрации.

В (74) сама рубрикация текста представляет собой как бы схему метода. Итак, стало общепризнанным, что это участие нельзя описывать в терминах сложившейся профессиональности. Поскольку результатом подобного описания будет являться факт проецирования тех или иных нормативных для профессии представлений на контрагента проектировщика (организатора) среды. Есть еще одна тонкость. Понятийный аппарат социологии (так называемые позиции, роли, сообщества, страты, мотивы...) предоставляют мало различительности, а операциональный язык, как собственность средового подхода, еще не сложился. Разработка подобного языка остановилась перед альтернативой: линией, ориентирующей его на область гуманитарного и линией, смещающей усилия языка в область исследования систем.

Для обеих линий характерны проблематичность и сомнительность причастности так разрабатываемого языка действительному разнообразию явлений средообразования. Данная критика справедлива как в отношении стороны языка как языка описания, так и в отношении стороны языка как языка предписаний. Грубо говоря, проблема может звучать так: что нужно говорить о среде, чтобы в говорении сказывалась именно среда? как нужно говорить друг с другом, если оба заняты строительством среды, а не проявляют некую иную активность? Оба вопроса, разумеется, есть лишь внешнее, поверхностное оформление указанной проблематики.

(25) - Мы напоминаем об этимологической близости используемых нами двух терминов: ре-креационный и рекреативный. Первый относится к традиционно сложившемуся словоупотреблению и означает тип помещения и свойство среды в отношении человека. В самом широком (а также грубом) смысле он синонимичен термину атехнологичный. Второй термин - рекреативный - вводится нами в исследовательских целях, а именно, в целях изучения свойств среды в отношению к средообразованию же. Атехнологичность рекреативности определяется нами в строгом и узком смысле.
(26) - Мы здесь также отсылаем к Примечанию XI.
(27) - Для иллюстрации этого обстоятельства весьма демонстративны изменения планировочных параметров, рекомендуемых на протяжении пяти десятка лет для зданий кинотеатров. С 1930-х г.г., когда кинотеатры стали одним из самых массовых типов общественных зданий, нормирование площадей их фойе колебалось от 2 кв.м на 1 место в зале до 0,3 кв.м. В 1940-е г.г. фойе вообще исключалось из состава помещений кинотеатров, и к 1980-м г.г. его нормативная площадь составляла 0,55-0,7 кв.м на 1 место в зрительном зале.
(28) - Геометрия (или же топология) данного рисунка должна рассматриваться как бы модальной формой соотношения объемов различных понятий, задействуемых в исследовании: области исследования, предмета исследования как форм для знания и незнания. По-другому, графическая организация данного рисунка в концентрированном и вместе с тем наглядном виде изображает используемый в нашем исследовании метод (прием) задания (проецирования) объекта исходя из его предметизованных представлений. В данном случае из двух их видов, где за каждым видом стоит ряд определенных разнопредметных единиц.

(29) - На этих основаниях построены исследовательские предметы перечисленных выше авторов. Справедливости ради, необходимо отметить достигнутые в этих исследованиях результаты: преодоление чисто физических (вещных) рамок при выработке планировочных параметров и композиционных рекомендаций. Объясняется это за счет введения так называемых "психологических" компонентов, комбинационности и вариативности рекомендуемых планировочных и функциональных составляющих в одном строе пространства, конструктивности и оперативности связей с объемлющими (более широкими) процессами и пространствами.
(30) - Для представления среды "связность носит здесь не природный характер единого вкуса - это связность культурной системы знаков" (10, с.33).

ВЫВОДЫ

1.1
Конструктивно-практическое и критическое отношение к теоретическому и методическому обеспечению исследования средообразования вынуждает произвести рабочее выделение собственно "средового этапа" от тяготеющих к нему во времени (хронологически) и в концептуальном плане теоретических и практико-методических положений.
1.2
Принципиальным основанием для отделения "средового этапа" является различие исследовательских позиций в отношении объекта своего исследования: внешняя познавательная и включенная. Включенная позиция предполагает специфическое, в отличиa от первой, теоретическое и методическое оснащение.
1.3
Характеристика этапов исследования среды предполагает анализ предпринимаемых ее категориальных полаганий. Таковыми, по преимуществу, выступают категория вещи, закономерно втягиваемая из "вне-" и "досредового" этапов, и категория образа, производящая поворот в ориентации исследования среды. Сложность взаимоотношения данных категориальных полаганий усиливается необходимостью соорганизации внешнего и включенного исследователей. Полное отрицание внешнего исследования делает проблематичным включение знания об архитектурной среде в смежные с архитектурой и более широкие системы знания. Отмеченные сложности теоретико-методического свойства отображаются на "устройстве" архитектурной среды.
1.4
В качестве собственных, внутренних ресурсов для преодоления вставших затруднений исследование среды направляется феноменологическим подходом, психологизацией отношений, конституирующих среду и ее субъектов, герменевтикой. На фоне этих направлений в последнее время выделяется интеллектуально-логическая линия.
1.5
Линия интеллектуализации и логизации средового исследования предметом своего изучения кладет, прежде всего, рефлексивные отношения и зависимости, возникающие в ходе исследования среды и ее создания. Рефлексивные содержания, продуцируемые сложно соорганизованными позициями исследователя, организатора, проектировщика и их контрагентов, в этой линии и обозначаются как "среда".
1.6
Для средового этапа характерна "нарушенная" симметрия взаимоотношений указанных позиций. Занятие внутренней позиции приводит к изменению состояния всей системы. Выход из внутренней позиции еще не свидетельствует о приобретении знания о средообразовании, знания, возможного к трансляции. Оно остается во многом "личным знанием". Для преодоления этого парадокса средового подхода требуется специальная картина (онтология) средового исследования.
2.1
Более высокий порядок сложности метода изучения среды по сравнению с изучением традиционных объектов архитектуры обусловлен процессуальностью среды. В качестве среды исследуются не ставшие ее образования, а находящиеся в становлении.

2.2
Дифференциация процессуального состояния среды отталкивается от так называемых экстремумов средообразования: сверхтехнологичного, атехнологичного и контртехнологичного его состояний. Атехнологичное состояние представляет наибольший интерес для средового подхода и архитектурных, в широком смысле, приемов.
2.3
Данное состояние средообразования есть закономерный результат временного и пространственного разнесения основных составляющих процесса средообразования: предоставления средовых обстоятельств и воспользования ими. Профессиональные средства и знания, привязанные к функционально и типологически определенным вещам архитектуры, в данной ситуации оказываются неэффективными и востребуют специального теоретико-методического оснащения.
3.1
Наиболее типичным и широко распространенным явлением атехнологичного состояния средообразования служат т.н. "нефункциональные" пространства общественных зданий и города, например, рекреационные. Их атехнологичность требует форм описания, избыточных по сравнению с описаниями типологически определенных объектов архитектуры. Выделение класса атехнологичных состояний и образований архитектурной среды возможно только при комплексировании приемов естественной и искусственной классификаций.
3.2
В соединенных приемах классификаций удается формализовать и сделать достаточно конструктивным существенное свойство атехнологичного образования - его неопределенность. Естественная классификация позволяет здесь фиксировать "вещные" свойства среды, искусственная - ее возможности, связываемые с т.н. "пустыми местами" и сценариями контрагентов проектировщика и организатора. Также в комплексировании приемов двух классификаций удается обозначить контуры механизмов непрерывного средообразования.
3.3
Здесь же фиксируется и проблема - отсутствие языка средового исследования, позволившего бы произвести означение подобных механизмов, их устройства и функций, определить масштаб рассмотрения эмпирических проявлений экстремумов средообразования.
3.4
Одно из направлений решения проблемы - построение представления об архитектурной среде, содержащей "места", в которые могла бы быть направлена и реализоваться активность контрагентов проектировщика и организатора среды. Для этого процесс средообразования описывается как деятельность, осуществляющаяся за счет принципиально разнообразных средств, способов, приемов. Теоретическая и методическая форма описания деятельности средообразования поэтому включает в себя как язык описания среды, так и язык предписаний средообразованию.

СХЕМАТИЧЕСКИЕ ИЛЛЮСТРАЦИИ

иллюстрация 2.1

© priss 1999

Исследование среды предполагает
движение в нескольких традициях
изучения единиц подобного рода

© priss 1999