Виталий СААКОВ
ГОРОЖАНИН КАК ПРОБЛЕМА
ЗАМЕТКИ К ОНТОЛОГИИ ГОРОДА

Соображения, приводимые ниже, – это не более, чем упражнение в развертывании схемы «горожанин»(1). А если сказать более осторожно, то – попытка упражнения. Собственно, в чем? В том, чтобы, во-первых, попытаться раскрыть возможную перспективу для ответа на онтологический вопрос Вячеслава Глазычева, вынесенный в эпиграф(2). И, во-вторых, попытаться наметить альтернативу историческому выводу Петра Щедровицкого, также вынесенному в эпиграф(3). Итогом упражнения должна бы возникнуть убежденность под стать всеизвестному третьему эпиграфу. Убежденность в данном случае выражается в гипотетической фигуре «Горожанин», а ее изображение в виде соответствующей схемы.

Данное положение, так или иначе, апеллирует к культуре вообще, а с ней и к городской культуре. История по Глазычеву свидетельствует: «Города в европейском смысле худо укоренялись на российской территории в любой период ее никогда не завершаемого освоения, потому и с городской формой культуры у нас постоянные трудности, и само её наличие было и остается под вопросом. Под городской культурой Европой уже лет пятьсот понимается (…) культура вообще — особая среда порождения, распространения и обмена ценностей между относительно свободными гражданами, каковых греки именовали "политеи" или причастные к политике». Мысль Глазычева подчеркивает: обмен ценностями – физическими и символическими – имеет место в специфической среде-пространстве, определяемой как культура, а это следует понимать прежде всего как отбор образцов деятельности и поведения с целью им следовать и воспроизводить их.
Что на нашей схеме должно выступить эквивалентом такого понимания культуры, и чем должны быть дополнены эти элементы, если это будет необходимо? Вновь обратимся к элементам схемы, обозначенным как ситуации с включенными в них практиками, в т.ч. потенциальными. Что должно сойтись в ситуациях, чтобы наш горожанин оказался в среде-пространстве культуры, а далее выступил как один из источников и агентов становления культуры именно в ее городской форме? Безусловно, должны сойтись вопросы, насущные для общежития, даже если они явно не были сформулированы для решения, а были учтены задним числом. Такой учет также безусловен и должен быть включен в содержимое ситуаций, поскольку найденные на них ответы решали те или иные задачи общежития в целом или в его важных аспектах. Учет может быть налажен как должная практика фиксации и регистрации схожих ситуаций и составить одно из уложений жизни поселения.

Щедровицкий приводит утверждение Вебера, которое в контексте проблематики становления городской культуры, может служить наглядной исторической иллюстрацией схождения в ситуациях поселения искомых вопросов. «Вебер утверждает, что только в Европе в средние века возник особый тип городов, соединивший в себе специфическое хозяйственно-экономическое устройство и политико-административную организацию(6). С его точки зрения, этот «исторический» тип возник за счёт наложения как минимум трёх разных моментов:
1) во-первых, сосредоточения торговли и промышленности как минимум в масштабе сельской округи, обеспечивающей городское население съестными припасами и, одновременно, являющейся «естественным местом сбыта» для большей части городской промышленности, а как максимум — крупной международной торговли и систематически обеспечивающей её товарами промышленности;
2) во-вторых, специфической формы обеспечения безопасности населения и функционирования «рынка» за счёт временной воинской и милицейской повинности «горожан»;
3) в-третьих, формирования представительских органов управления местной общиной, собственного суда и городской администрации, за счёт деятельности которых стало конституироваться сословие горожан [граждан города], являвшееся носителем особых привилегий, создающих городскую корпорацию и систему самоуправления».
Вновь обратимся к схеме и вскроем в структуре ее элементов три веберовских момента, или же дополним схему элементами со значениями, соответствующими веберовским. Но прежде напомню, что схематизируемый и онтологизируемый горожанин нами уже изолирован от порождающего комплекса обстоятельств, о которых выше сказано как о среде-пространстве культуры. Изолированный горожанин теперь не ”более”, чем банальный индивид или житель (схема-2).

(1) Первый веберовский момент – "Сосредоточения торговли и промышленности". Поведение и действия схематизированного горожанина (см. схему-1) исходят из определенных сценариев освоения территории: оконтуривания, разграничивания и проецирования(7). Отмеченные сценарии могут описываться и как реконструкция череды событий в трансформации поселения, и как событийный, фактический план, принятый сообществом поселенцев. В соответствии с первым сценарием намечается контур с образованием вполне внутреннего и как бы внешнего пространств с перспективой взаимодействия их содержимых. В соответствии со вторым сценарием оба пространства разграничиваются (функционально и морфологически) на, как минимум, торговлю и промышленность, ”продавцов” и ”покупателей”. В соответствии с третьим сценарием контур и его разграничивания проецируются на ”мир” в том масштабе, который по замыслу сообщества поселения адекватен потенциалу внутреннего контура и воспроизводит вне его также адекватное разграничение/различение торговли и промышленности, ”продавцов” и ”покупателей”.
Вроде бы почти все моменты первого веберовского пункта присутствуют в схеме и, таким образом, могут развертываться по направлению к «городу». Остается неучтенным схемой момент сосредоточения торговли и промышленности (скажем в более общем смысле – товарного обращения, обеспечиваемого производствами поселения). Если сосредоточение принять за ”естественный” процесс (и постольку ”случайный”), за констелляцию причин и событий, ведущих к сосредоточению, то и нет нужды разбираться с его механизмами, ибо так случилось ”по прихоти истории”. Но Вебер вторым и третьим пунктами определенно указывает на целенаправленность процесса и, таким образом, на его механизмы.

(2) Второй веберовский момент –"Специфические формы обеспечения безопасности населения и функционирования «рынка»". Чтобы ввести таковые в схематизацию горожанина, необходимо еще одно отступление. Схема-3 изображает возможные логики становления подобных форм, впоследствии институтов(8), в виде знаков процессов, движимых одноимёнными механизмами.

Определить характер и статус активов требуется вне идеи и контекста собственности и рынка (как они значатся в европейской традиции), тем не менее, в соотнесении с ними, каковым соотнесением выше положен «торг выдвинутыми решениями»(11). Но так или иначе, контекст должен быть определен, в противном случае ни о какой практике не может идти речи в принципе. Глазычев таковым контекстом определяет панслободу, слободу всеобщую и безграничную, а нам достаточно и любой отдельной взятой. Что может выступать активом в слободе, описываемой О.Бессоновой и С.Кордонским в виде «сдаточно-раздаточной экономики»(12), к которой принадлежит и пресловутый соцгород, во многом неизжитый? Ответ предполагает схематизацию – развертывание исходной схемы-проекта. Ее первый шаг согласно логике схемы-4 должен установить связь проекта (найденного решения возникшей ситуации, «А») и актива (основы и условия дохода, «В»), а шире – связь «А-В», т.е., зависимость и даже взаимозависимость обстоятельств того и другого.
Вскроем и попробуем развернуть данную связь в текущем российском контексте. Активы прямо или косвенно связаны с доходами, а таковые требуют, как минимум, сбережения, а как оптимум, приращения.
Выше в виде дохода для российского контекста принято становление и расширение самоуправления (местного и любого локального, вплоть до индивидуального). Уточним контекст замечаниями О.Бессоновой и С.Кордонского (см. сноску №12), а если соединить оба уточнения, то следует признать, что «граница» (в выше указанных смыслах: материальных и символических, статичных и подвижных, прочерченных по территории и проецируемых на нее…) в российском контексте больше, чем граница, ибо "поэт в России больше, чем поэт".

В этой связи понимание и знание границ (сравни с выражениями-терминами С.Кордонского «в реальности» и «на самом деле») представляется неотъемлемой принадлежностью актива (по крайней мере для его символической составляющей).
Согласно схеме-4, связь «А-Б» – «проекта» и «актива» ("ментальных", скажем так, конструкций для фигур «Горожанин» и «Житель») – закрепляется общностью их ситуаций и практик(13), складываемых в результате «торга решениями». Что это за «торг» и что за это «решения» в нынешнем российском контексте? «Торг» – по поводу «решений» о «цене» сохранения обретенного актива и, следовательно, добровольного принятия "активистами" на себя определенных повинностей, которые и составляют пресловутую «цену». Фигуры «Горожанин» и «Житель» – фигуры собирательные и постольку за каждой следует видеть некое множество разнообразных индивидов. При этом, характеризующихся по отношению к каждой из фигур некими повторяющимися действиями или схематизмами поведения(14). Среди таковых нам интересны именно те, что напрямую или косвенно связаны со сбережением активов, материальных и символических, а также соответствующими действиями и поведением(15). Поведение и действия фигуры «Горожанин» в нашей схематизации специфицированы «проектом» (решением). А поскольку речь о «торге», то данная фигура в соответствие с принятой схематизацией должна иметь достаточно общее основание для взаимодействия с фигурой «Житель». Таковым основанием может и должен также выступить "актив". В данном случае активом фигуры «Горожанин» разумеется актив символический, например, в виде расположенности фигуры «Житель» к проектным решениям по сбережению его материальных (и нематериальных) активов. Таким образом в схематизации обеспечивается онтологичность связи «А-Б». Следовательно, ее организационное развертывание, как на этом шаге, так и на последующих, будет обладать известной практичностью, ориентированностью на практику.
Подобное рассуждение должно распространиться и на фигуру «Житель» в отношении фигуры «Горожанин».

Этот раздел представляет собой, с одной стороны, конкретизацию раздела «Шаги объективации» и, с другой, проверку первого онтологического полагания – связи фигур «Горожанин» и «Житель». Как и ранее, в представлении фигуры «Горожанин», необходимо сделать отступление. Отступление состоит во временном "низведении" данной фигуры до положения «квази», поскольку она пока связана только с единственной фигурой – фигурой «Житель». Соответственно и формы «воинской и милицейской повинностей», о которых говорит Вебер, также будут иметь квази-образный характер.
До сих пор я избегал любых более-менее конкретных примеров, прямых и косвенных. Во-первых, для этого нужно было сколь-нибудь развернуть исходный схематизм фигуры «Горожанин», которая до того в своей абстрактности могла лечь на любую "почву", что и показали дискуссии в FB по ранее опубликованным материалам данного "сериала", особенно с Дмитрием Турбиным. С моей стороны аргументация выдвигалась в рамке культурологии, т.к. В.Глазычев ставил проблему города и горожанина именно как проблему культуры. Со стороны Дм.Турбина выдвигались аргументы, основанные на теориях классиков экономики, которые можно объединить общей идеей «собственности», «рынка» и «права».

Здесь необходимо заметить, что обращение этих идей и теорий в современной России по убеждению Глазычева (неизбежно) приобретает фиктивный характер (отчасти квазиподобный, а в подавляющем большинстве случаев вид псевдо-понятий и псевдо-фактов). Также, как и судьбы прочих идей собственности и рынка, включая идеи Маркса(17). Потому стоит напомнить слова Глазычева: «Все международные понятия, вроде урбанизации, обманчивы, подменяют и маскируют [российскую] реальность»(18). Я тоже напомню свои: обманчиво и международное понятие рынка, которое далеко не исключение в общем положении дел.
Во-вторых, нужно было произвести ревизию того материала, который ранее был вовлечен в построение схемы-понятия, выступившей здесь как фигура «Горожанин» (схема-1). И, соответственно, поставившей новые вопросы, а именно, вопросы к комплексу обстоятельств, порождающих такого исторического персонажа, как горожанин, и такое историческое явление, как город. И пункт первый, и пункт второй служат в шагах проектирования неотъемлемыми составляющими процедуры объективации. Итак, попробую примерить на эмпирический материал схему связки фигуры «Горожанин» с фигурой «Житель».
Напоминаю, что фигура «Горожанин» "низведена" к состоянию «квази», и ее, тем не менее, необходимо соотнести с веберовскими историческим персонажами, добровольно принимающими обязанности в защите своих активов.

Поведение – деятельность.
Это различение самое, пожалуй, основное в отнесение наших примеров к «квази» или к «псевдо», т.к. все последующие рубрики с их противопоставлениями и различиями есть выведение из данного различения (разотождествления). Для фигуры «квази-Горожанин» деятельность – это перспектива для его поведения в случае обратного "возведения" в собственно статус фигуры «Горожанин», без префикса «квази». Фигура «псевдо-Горожанин» в поведенческом плане даже не обладает более-менее устойчивым набором схематизмов поведения. А это по Бергеру-Лукману(21) исключает какое либо типизирование взаимодействия обеих фигур и, тем самым, напрочь закрывает возможность складывания интересующего нас исторического веберовского института и его квази-форм. И если взаимодействие исключается, то и фигура «Житель» должна в своем имени получить приставку «псевдо», то же касается и ее актива.
(…)
Активы – интересы.
Активы не определимы вне сценариев деятельности по освоению территории, а также вне характера собственно самого "освоенческого" поведения. На схеме-4 для фигуры «Горожанин» обозначен сценарий «оконтуривание территории» как наиболее типичный и потому самый распространенный. А для фигуры «квази-Горожанин», рискну утверждать, так и единственно возможный. Соответственно для фигуры «квази-Житель» активы действительны только и только в определенном контуре территории, обозначенном для него фигурой «квази-Горожанин»(22).

Иначе, напомню, между обеими фигурами не состояться никакому взаимодействию. Намечу варианты подобной фигуры «квази-Горожанин» и, соответственно, ее «квази-проектов» по сбережению активов фигуры «квази-Житель», тем самым также "низведя" их до неизбежного статуса «квази», другими словами, до тех или иных интересов. Не важно каких: высоких или низких, профессиональных или профанных, альтруистических или корыстных…
В любом случае, как сказал бы конфликтолог, конфликт интересов эмпирических индивидов в собирательной фигуре «квази-Житель» неизбежен. Один из вариантов квази-проекта в нижеследующей рубрика «публичность – огласка».
Если же за собирательной фигурой «Горожанин» (и собираемых ею эмпирических горожан) не стоит никаких сценариев освоения территории, то ее следует "низвести" до положения «псевдо». То же самое с фигурой «Житель» и ее активом, от которых зависит первая фигура – стать ли в перспективе фигурой именно «Горожанин» или оказаться на данном шаге в положении «певдо».
(…)
Публичность – огласка.
Это противопоставление относится к "факту" наличия или отсутствия т.н. гражданского общества и, соответственно, наличия или отсутствия сферы публичной политики. С первым термином, публичностью, вполне понятно хотя бы на примере т.н. развитых (например, по критерию их демократичности) стран. Напротив, огласка имеет важное значение в отсутствие сферы публичной политики. И она тем настоятельнее, чем менее развито пресловутое гражданское общество.

Таким образом, если в отсутствии сферы публичной политики со стороны фигуры «Горожанин» появляются проекты, апеллирующие к данной сфере, то таковые проекты суть псевдо-проекты, а сама фигура «Горожанин» должна быть "развенчана" и квалифицирована также как «псевдо». Другое дело, если со стороны фигуры «Горожанин» проектируется именно огласка, то данная фигура по праву заслуживает квалификации «квази».
Здесь важно представлять границы огласки и понимать соответствующие этим границам возможные и невозможные ожидания. «Квази-Горожанин» – это фигура, заключенная в сценарий оконтуривания, и постольку границы огласки напрямую связаны с определенным сценарным контуром. Вряд ли фигура «квази-Горожанин» проведет контур иначе, чем по границам административных делений. Несовпадение сценарных и административных контуров можно будет ожидать от фигуры «Территориал» (на схеме-3 – это фигура, ждущая своей очереди в нашей аналитике). Более того, от него можно будет ожидать и гипотетического сценария разграничивания, но это забегание вперед. А сейчас вернемся к нашей фигуре «квази-Горожанин», сценарий территориального контура которой накладывается на административные границы и, скорее всего, будет их уже, чем шире. Огласка, тем самым, будет адресована территориальным администрациям. Если уже, то, следовательно, к органам местного управления, которые с недавних пор, увы, включаются в пресловутую "вертикаль власти", и наша фигура «квази-Горожанин» рискует быть "развенчанной" со своим проектом в «псевдо». Если контур огласки окажется шире, то нужно точно знать, какие и как вышестоящие администрации будут на нее реагировать.

Грубо говоря, входит ли оглашенное в огласке в их пресловутые kpi, нацпроекты или еще какой функционал, подлежащий безусловной и своевременной отчетности. Если входит, то у огласки и связанными с ней ожиданиями имеется шанс на ответную реакцию. Ее характер отчасти будет вскрыт в нижеследующих рубриках. Тем не менее, фигура «квази-Горожанин» может в этом случае сохранить свой статус «квази».
(…)
Самоуправление – администрирование
Под первый термином данного противопоставления имеется в виду прежде всего местное самоуправление – от районного до регионального, но не выше, выше – госуправление. При этом, как мы знаем, запущен процесс поглощения МСУ госуправлением. Следовательно, границы МСУ не только сужаются, но фактически ликвидируются и само МСУ (а юридические "бантики" – не наша тема). Таким образом, для текущего момента выражение «местное самоуправление» – это оксиморон. Напротив, вторым термином противопоставления предполагается, что администрирование может и не иметь привычных нам территориальных границ. Так, С.Кордонский в «Россия. Поместная федерация» приводит внушительный список округов с различной "юрисдикцией": федеральные, городские, военные, правоохранительные, таможенные, судебные, транспортные, избирательные, энергетические, экономические, геодезические, горные, санитарно-эпидемиологические, природоохранные и многие другие.

Здесь мы опять имеем дело с феноменом границы в специфическом российском контексте. Это значит (если по Кордонскому), что необходимо различать их «в реальности» и «на самом деле». А поскольку их различение – это "компетенция" (если опять же по Кордонскому) сугубо "сословная", то оказывается, что трактовка одной и той же границы будет различной для различных "сословий". И в подобных обстоятельствах для фигуры «Горожанин» сокрыты, образно и фигурально, подводные камни. Столкнувшись с ними, она рискует присоединить к себе либо объективирующий префикс «квази», либо «псевдо», а шансы избежать "унижающих" ее объективаций ничтожны.
Итак, вопросы самоуправления и администрирования упираются в границы такого социального бытия и порядка, которые ("умышленно") не формализованы и ("успешно") препятствуют своей формализации. Это не дает возможности говорить о самоуправлении и администрировании в каком-либо привычном (социологически, политически, экономически…) смысле слова. Зато их смысл ясен и прозрачен для коренного жителя, туземца подобных мест – инсайдера, для которого подобное бытие есть неусомневаемый обычай ("так было всегда, и так оно будет"). У Бергера-Лукмана в разделе «Истоки институционализации»(23) таковые лежат в опривыченных действиях и поведении – в их т.н. хабитуализации. Поэтому мы вслед за Бергером и Лукманом в полном праве назвать данное "несуразное" явление институтом (или его зародышем). Именно в этой связи и для этих "экзотических" обстоятельств следует квалифицировать в префиксах «квази» или «псевдо» фигуру «Горожанин» и его «проект».

Очевидно, что она "заслуживает" квалификацию «квази» только в том случае, если представительствует инсайдеров подобных территорий, в своей массе, увы, характерных для России. И если «квази», то с ней можно будет связывать некий смутный протоинститут. Если не представительствует, то должна квалифицироваться только и только как «псевдо».
(…)
Оргуправление – манипулирование
Первый термин многосоставен, и, помимо указания на организационную и управленческую деятельности, подразумевает деятельность руководства(24). Этот сложенный из разных понятий термин никакого отношения не имеет к феноменам лидерства, популизма, вождизма и прочих феноменов, исключающих как мыслительную сторону "водителей", так и субъектность "ведомых". Последнее с различными аспектами как раз составляет внешнюю сторону манипулирования. Но именно внешняя сторона мало интересна. Заслуживают интереса механизмы манипулирования, встроенные в "респектабельные" процессы и события, из которых наиболее близкие к теме – т.н. общественные слушания.
Публикации в сети RUPA () на этот счет изобилуют многочисленными и разнообразными примерами. А вообще-то, именно таким образом устроено по преимуществу все социальное пространство РФ: там, где появлялись или грозили появиться ростки городского, читай современного – modernity, за счет манипуляций, где грубых, где тонких, восстанавливалось сословное, читай феодальное.
(…)

Петр Щедровицкий напоминает: «Вебер исходит из того, что «город» и денежное хозяйство предоставили «горожанину» возможность сосредоточиться на одном из занятий, добиться в нем максимальной компетенции и, при этом, за счёт подобной концентрации обеспечить жизненные потребности своей семьи в объёме, сопоставимом с сельской местностью. Другими словами, город поощрял процесс специализации действия и знания его жителей, тем самым способствуя усложнению и повышению эффективности совместно-распределённой деятельности в целом».

Следовательно, фигуре «Горожанин» предстоит сконструировать соответствующую социальную реальность – институт, функции которого состояли бы
– в защите и сохранении «активов», а значит собственно безопасности жителей как их неотъемлемых носителей,
– в сосредоточении торговли и промышленности как минимум в масштабе сельской округи, а как максимум в содействии ее стремлению к международному масштабу,
– в организации собственного, внутриобщинного судопроизводства и многих прочих мирских дел,
– в представительстве общины в административных органах городского поселения, а значит во влиянии на миграционную, налоговую, торгово-промышленную политику и, что не менее важно, на новую систему «городского» права(26).